Юлия Фирсанова - Загадка Либастьяна, или происки богов
— Возьми, — Элия передала ларчик Повелителю Межуровнья.
Откинув крышку, Злат извлек изрядно увеличившуюся всего за несколько дней стопку миниатюр и, неторопливо изучая обрамление карт и сами портреты, пролистнул ее. Особенно внимательный, хоть и бесстрастный взгляд Повелитель Межуровнья задержал на Ферзях Колоды, тех, кого поставили вровень с ним самим. Карте Нрэна он кивнул, признавая обоснованность выбора, портрет Лейма рассматривал долго и пристально, словно видел не строгое лицо юного зеленоглазого принца, а нечто куда более загадочное, недоступное пока взорам иным. Наконец, положив свою карту поверх имеющихся, то ли утверждая главенство, то ли соглашаясь с приобщением себя к коллективу сумасшедших лоулендцев, Злат захлопнул крышку. Впрочем, ларца принцессе не отдал, оставив его у себя на коленях.
— Не думал раньше, что такое возможно, написать пророческие портреты истинной сути, — задумчиво констатировал мужчина, — но у вашего Либастьяна получилось. Ты заметила, Элия, он рисовал не тех, что есть, но тех, какими твои родичи будут, какими им суждено стать ради служения Джокерам? — Злат чуть пренебрежительно скривился при слове 'служение' и проронил: — В веселую компанию пытается сунуть меня Творец.
— Твоя Карта уже есть, Злат, — позволила себе осторожное возражение Элия, — вряд ли это лишь попытка. Похоже, ОН ТАМ, — богиня слегка кивнула наверх, — уже все решил и решил в незапамятные времена.
— Но не решил я, — жестко ответил Повелитель Межуровнья, рука его сжала подлокотник кресла.
Принцесса лишь пожала плечами и снова улыбнулась, словно показывая, что ее собеседник волен возмущаться, сколько ему заблагорассудится, но она своего мнения не изменит.
— Это смешно? — вздернув смоляную бровь, колко уточнил Злат, откидываясь в кресле, и резко потребовал ответа: — Чему ты улыбаешься, Элия?
— Ты, как никто другой во Вселенных, неподконтролен никому и ничему, кроме собственного внутреннего ощущения правильности, — спокойно ответила богиня, уже не страшась ни этой резкости, ни яростного малахитового взора Дракона Бездны. — Так с кем ты сейчас споришь, Злат? С Творцом? Со мной? А не слишком ли ничтожная партнерша для диспута? Или с самим собой? Вне зависимости от твоих желаний существует истина, которую уже приняло твое сердце, душа, хоть и встает на дыбы гордый нрав.
— Не слишком ли ты многое видишь и знаешь, моя проницательная малышка? Так уж ли ты можешь быть уверена, что у меня есть этот орган и эта структура? — невыразительно поинтересовался Повелитель, глядя куда-то в бесконечность, рука его лежала на крышке ларца.
— Уверена, — категорично кивнула Элия. — Я чувствую. Ты можешь водить за нос кого угодно, изображая из себя бездушного монстра, Злат, но ты, обреченный управлять чудовищами, куда больше, чем просто жупел для Уровней. Если вижу я, видит и ОН, и делает правильный выбор.
— Значит, сейчас ты должна быть довольна, принцесса. Если следовать твоим рассуждениям, то деваться мне некуда. Твой брат Рикардо — Всадник-Торговец Колоды. И я, как Ферзь ее, должен помочь его недугу, ничего не требуя взамен. Все сделки отменяются? Так? — коварно вопросил Злат и недобро прищурился.
— Я ничего не знаю о взаимоотношениях и обязательствах, долженствующих существовать внутри Колоды. Мы вообще пока знаем о Джокерах и Колоде ничтожно, до обидного мало, — печально возразила принцесса, покачав головой, мягкое облако волос заволокло плечи и грудь богини от этого простого жеста. — Между родичами — узы крови, ты же с нами не связан, и я не жду от тебя помощи. Если у меня не получится помочь Рику своими силами, я соглашусь на предложенную тобой сделку.
— Своими силами? Каким образом? — заинтересовался Злат, и в голосе его впервые промелькнул намек на искреннюю увлеченность, а взгляд утратил отстраненный, холодный блеск драгоценного камня.
— Ты сам подсказал путь. Когда зов вытащил меня в Лоуленд, я ловила расплетателя в одном из рушащихся миров, — откровенно призналась богиня.
— Расплетателя? — до глубины души, в существование которой верила принцесса, изумился Дракон Бездны, разом утратив большую часть своей зловещей нездешности, но по-прежнему оставаясь очень красивым мужчиной. Рывком он поднялся из кресла и, подойдя к богине, положил руку ей на плечо, заставив смотреть себе в глаза. — Где твой логичный ум, богиня Элия? Эти демоны не подчиняются никому, кроме меня, они неуничтожимы заклинаниями, на Уровнях нет средств, способных разделаться с ними! Неужто я настолько противен тебе, что ты предпочла безнадежный риск моему предложению?
— Нет, вовсе нет, Злат, — покачала головой принцесса, утопая в малахитовой зелени колдовских глаз Повелителя, — скорее наоборот, ты очень соблазнительная приманка. Самая соблазнительная их всех, какими располагает Тьма. Прекрасный, зловещий, таинственный, такой притягательный мужчина, ради которого хочется забыть о мирах, окунуться в Бездну и слушать песнь Межуровнья вечно. Но я помню о своей истинной сути, о своей душе… Я не хочу идти на безнадежный риск потерять себя, изменить своей сути. Я жестокая, временами, мужчины правы, просто бессердечная сука, но я — Богиня Любви, и cила моя светла, пусть и беспощадна. Но если Бездна изменит меня, навсегда исказится и сущность cилы любви, она будет смертоносной и всесокрушающей, забирающей жизнь и ничего не дающей взамен. Я уже не буду самой собой.
— И только поэтому ты отправилась ловить расплетателя, — закусил губу Дракон Бездны, впервые по-настоящему задумавшись над тем, на что толкнула Элию его прихоть. — Как же ты собиралась пленить его и заставить вылечить брата?
— Воздействуя силой любви. Она действует на всех, даже на самые примитивные и иммунные к магии существа. Если использовать мощное направленное излучение, то попавшее под воздействие силы создание подпадет под мою абсолютную власть, станет больше, чем рабом, будет жить во имя служения мне, — ответила Элия.
— Тогда почему было не попробовать ее на мне? Повелитель Демонов — орудие куда более могущественное и привлекательное, нежели примитивный демон. Или ты не была уверена в действенности своей силы на Дракона Бездны? — коварно вопросил Злат, не отдавая отчета в том, что пальцы его уже погрузились в волосы богини и ласкают их.
— Для меня понятие чести — не пустой звук. Ты не раз спасал мне жизнь, Дракон Бездны, — в прекрасных устах принцессы это ужасающее прозвище прозвучало как красивое имя, — и никогда не причинял вреда осознанно. Отплатить за это нападением, пусть не клинком, но силой — черная неблагодарность. Моя сила действует на тебя, но никогда я не применила бы ее к тебе в той мере, чтобы превратить в своего бездумного раба. И, в конце концов, есть просто женское самолюбие, настаивающее, что даже такой могущественный и прекрасный мужчина способен прельститься моей красотой, обаянием, незаурядным умом, а не быть привязанным поводком силы Любви. Ты можешь не верить моим словам, я не собираюсь доказывать их правоту, но то, что думаю, я сказала.
