Игорь Мерцалов - Земля Забытых Имен
— Разве не было среди вас достойных людей? — тихо спросила Незабудка.
— И немало! Только я говорю не о наказании за грехи. Дело в другом: мы жить разучились. Мы предали своих богов. Как бы ни были честны отдельные люди, все царство наше давно позабыло, что значит жить по-человечески. А что останется от человека, если отнять у него богов и охладить душу? Если отнять память предков и всякую мысль о завтрашнем дне? Что останется?
— Но это же просто, — удивилась Незабудка. — Совесть. Знаешь, как у нас говорят: где сердце бьется, там и совесть проснется.
— Совесть? — горько усмехнулась царевна. — Ее-то мы раньше всего потеряли. Знаешь, за что я тебе по-настоящему благодарна? За то, что могу сейчас разыскать отца и сказать, что… поговорить с ним напоследок. Пойду, — неизвестно кого убеждая, добавила она и направилась к выходу.
Незабудка на минуту прикрыла глаза.
Многие песни свои она помнила, потом могла повторить, какие-то забывались со временем, не находя места в обычном течении жизни. Но впервые она не могла вспомнить ни единого слова. Подсказанные свыше, они, должно быть, не предназначались для живых. И ей никак не удавалось предощутить дальнейшие события.
Незабудка шагнула вслед за Данаилой. Там, за ярко освещенным дверным проемом, были неизвестность, таинственный грозный Ангейр и зловещий Древлевед, но здесь — прохладная пустота… в которой ей больше нечего делать.
Белое солнце отрезвляюще хлестнуло по глазам, заставив зажмуриться. Теплый ветер шевелил выбившиеся из косы пряди. Может ли навь быть такой? Или она уже на земле? Светильника в руках не было, кажется, остался в башне. Глаза еще не привыкли к дневному свету, но она уже слышала присутствие людей: шорох одежд, возбужденное дыхание, кое-где — негромкие голоса. Прикрывая глаза рукой, она осмотрелась. Хрустальный город сверкал свежими стенами, а узники башни, выплеснувшись на дворцовую площадь, замерли, оглядываясь…
На помосте посреди площади стоял человек, нестарый, но совершенно седой. На изрезанном морщинами челе лежал серебряный венец с переливающимся куском хрусталя во лбу. Он молчал, но, видимо, только что говорил — отзвуки его слов читались на лицах. Как раз в этот миг на помост поднялась Данаила. Даже если бы не явное сходство, одного их обмена взглядами хватило, чтобы понять: этот человек — ее отец.
Царь.
Он жестом остановил порыв дочери и воскликнул, обращаясь к толпе:
— Кто без греха?! На каждом из нас лежит вина за то, что только образ любимого города теперь доступен, а на земле песок забвения поглотил его руины. Но моей вины больше, ибо это я впустил предателя Локриса в наш город и в свое сердце. Я призвал вас довериться ему. Не знаю, сколько мгновений отпущено нам перед пришествием адского пламени, и потому спешу сказать: простите меня, люди! Простите меня!
— Не ты привел нас к тому, что мы так легко отвернулись от богов! — воскликнула Данаила.
— Я не вывел вас из тупика…
* * *Нехлад испытал вдруг приступ головокружения. Происходящее напоминало нелепый сон. В заполонившей площадь толпе — и как только она могла поместиться в башне? — он старался не потерять из виду Древлеведа, недоумевая, почему тот не спешит скрыться, а Владыка Эйаткунваута — настигнуть и покарать его.
— Вельдар? — шепнул он. — Мы ведь пришли сразиться с Древлеведом, так чего же мы ждем?
— Разве ты не понимаешь? Не придавай Локрису слишком большого значения. Дело не в нем — никогда не было в нем. Дело в них, — он широким жестом указал на людей. — Во всех, кто живет, кто жил и будет жить. Это они — такие, как они, породили Локриса. Им теперь делать выбор.
Нехлад замолчал. Он окончательно перестал понимать смысл развернувшейся перед ним мистерии и свою роль в ней. Он ожидал чего-то гораздо более простого: очередной схватки, свиста стали, смертельного удара.
Но это… Словно пляска ряженых, забывших, в честь какого праздника они танцуют. Вертеп, где скоморохи забыли слова. Чего ждут Вельдар и существо, которое Яромир привык называть Древлеведом? Для кого и какое значение может иметь это вече давно сгинувших людей?
Между тем, совсем как в настоящем мире, солнце припекало, становилось жарко, и разгорались страсти. Какой-то человек (язык не поворачивался назвать его духом), взобравшись на невидимое отсюда возвышение, кричал, что ему все равно, что вот, мол, город, вот он сам, вот его друзья и соседи, а больше ничего ему не нужно, ибо ничего такого уж необычного он не хочет, только жить, как прежде, как всегда.
Златокудрый красавец в воинском облачении рыдал, прося у кого-то прощения, а неподалеку рыдал толстяк, но его рыдания были иного рода, в них можно было расслышать слово «разорен».
И кругом тоже рыдали и смеялись, в чем-то каялись и что-то шумно обсуждали, и Нехлад вдруг понял, что более ни минуты не вынесет этого балагана. Резко развернувшись, он стал проталкиваться сквозь толпу к крыльцу. Вельдар не остановил его.
Подле крыльца было посвободнее. Тут яростно спорили двое: один называл второго дурнем и доказывал, что надо удирать, пока не поздно, а тот отвечал, что от совести не убежишь, чем приводил первого в бешенство. Однако остальные, стоявшие поблизости, все больше молчали и со страхом поглядывали в густую синеву неба. А на пороге стояла она.
— Незабудка!
Она прижалась к нему со вздохом, похожим на стон.
* * *Локрис поднялся на помост и встал рядом с царем.
— Как мало вам нужно, чтобы забыть меня, — сказал он, убедившись во всеобщем внимании. — Всего лишь один сон…
— Всего лишь одна смерть! — отозвался кто-то.
— Всего лишь! — повысил голос Локрис— Вот вы познали смерть — и победили ее! Покуда я с вами, вы сильнее богов, покуда я с вами, ни смерть, ни что иное вас не остановит.
— Лжец, ты навлек на нас огненную погибель! Прокатилась волна приглушенного гула.
— Я — или тот, кто все время вставал на нашем пути? Кто стремился лишить нас бессмертия? Кто всеми силами стремился лишить нас славы и власти? Я — или тот, кто добился своего, так что сегодня земля полна народами жалкими, слабыми, всем обязанными вам, но забывшими ваши имена!
Шум толпы усилился. Разобрать не удавалось ни слова, однако ясно было, что кипит спор.
— Чего он хочет? — спросила Незабудка.
— Еще недавно я думал, он хочет скормить их души демону Ангейру, чтобы заполучить его в услужение, — ответил Нехлад. — Теперь уже ни в чем не уверен. И не пойму, чего ждет Вельдар?
Владыка Эйаткунваута до сих пор ничем не выдал свое присутствие.
— Лжец! — выступил вперед царь. — Вельдар желал добра, и не он привел огненную погибель. Народ мой, не верь искусителю! Его посулами забыли мы о чести и оскорбили богов! Разве забыли вы, как погибали в огне, как стеклянными слезами истекали камни, сокрушаясь о нас?
