Макс Крест - Несущий свет
Вихрь и Шекспир, поднявшись и сделав несколько шагов за учителем, остановились и оглянулись на залитую зловонным туманом площадку. Ничего не изменилось. Они пошли дальше, пробираясь сквозь снег к пляжу, до которого осталось не более двухсот метров. Пройдя пару десятков из них, Шекспир снова оглянулся и увидел в клубах жёлтого тумана крылатую фигуру. Сейчас из-за контраста светлого пара было видно, что за спиной у ангела торчит меч.
Не решившись дальше задерживаться и привлекать внимание, Шекс догнал Вихря и кивнул ему на ангела. Обернувшись, тот не увидел ничего нового и, сделав вопросительное лицо, заставил Шекспира оглянуться. Действительно — ангела там не было.
* * *Азраил сидел на коленях на льду, залитом кровью Немезии. В лице читались горечь утраты, злость и неспособность ничего с этим поделать. Он разглядывал тонкие линии милого лица, сейчас мёртвые, но не потерявшие своё изящество и притягательность. Невольно взгляд скользнул на вторую половину тела Немезии, что валялась в паре метров от верхней части. Не выдержав, он поджал губы и вскинул взгляд вверх. Там по небу плыли облака, скрывая звёзды. Лишь изредка они расступались, и в этот мир проникал их свет.
Родные его сердцу созвездия. Чужой мир. Всё чужое, но звёзды остались прежними. И под этим небом лежит мёртвыми останками та, которую он любит. Жестокость закона показалась ему сейчас невыносимой — в сердцах он встал с колен и бросил озлобленный взгляд на удаляющуюся четвёрку. Трое из них ни в чём не виноваты — они стали частью игры, в которой они — пешки. И что там греха таить — если представлять всё, что происходит сейчас в мирах, то и архангел, что ведёт этих людей — не более чем ферзь. Ферзь, который истово охраняет короля, даже не отдавая себе отчёта, что король сокрыт внутри него.
Четверо тем временем ступили на пляж, где начиналась нормально почищенная дорога. Они передохнули несколько минут и вновь начали удаляться, постепенно скрываясь из виду. Когда они совсем растворились в темноте, Азраил приклонил колено к телу Немезии — к верхней части и провёл ладонью по бледной щеке. По всему было видно, что зловоние, исходящее от её крови, его нисколько не смущало.
— Не беспокойся, моя дорогая — мы встретимся ещё. Я снизойду куда угодно, чтобы вытащить твою душу обратно под сень звёзд. — Он поднял взгляд к небу. — Но не к этим. К тем, под которыми мы встретились первый раз — в тот день, когда чаши весов Единого Мира впервые пошатнулись.
Он приложил правую руку к сердцу и поднялся. Хотел что-то ещё сказать, но осёкся, вслушавшись в тишину зимней ночи. Задрав голову вверх, он смотрел то туда, то сюда — взгляд метался из стороны в сторону, выглядывая нечто неуловимое в тёмном небе. Глаза Азраила зацепились за тень, скользящую в небе ровными окружностями. Как только тень оказалась замеченной, то метнулась камнем вниз. За несколько метров до заснеженной поверхности залива тень раскрыла огромные белоснежные крылья и, спланировав плавно, словно осенний лист, аккуратно приземлилась рядом с Азраилом.
— Я вижу, что те, за кого ты поручился, мертвы.
— Я же вижу, что в твоих ножнах нет твоего меча! Зато он только что убил Немезию! Объяснись, Михаил.
Статная фигура в блестящем серебряном доспехе сложила крылья. Ладонь, скрытая чёрной кожаной перчаткой, стряхнула со светло-русых волос, заплетённых в косу, нападавший снег. Лицо осталось надменным и спокойным. Черты лица, как и у самого Азраила, были идеальными — такие лица у людей встречались крайне редко, но много похожих было в давние времена высечено из мрамора в этом мире. Тогда порода у людей была не столь убога, каковой она стала сейчас. А про дальнейшее и мыслить противно.
Доспехи хоть и были начищены до блеска, новыми совсем не были — множество глубоких царапин подчёркивало то, что это боевые доспехи, а не красивые парадные. Глубокий рубец на грудном панцире переходил в жутковатый шрам на шее, выходящий на нижнюю челюсть и истончающийся чуть выше верхней губы. Если бы не этот шрам, лицо архангела Михаила было бы идеалом.
Белоснежные крылья подрагивали, то и дело сбрасывая налипающий снег, который был на них совсем не виден.
Две крылатых фигуры стояли друг напротив друга в тягостном молчании. Азраил буравил Михаила взглядом, но тот оставался спокоен. Его явно не трогали чувства стоящего перед ним.
— Где она? — Не выдержал и спросил Азраил.
— Кто? — Стальным голосом отозвался Михаил.
— Его душа. Я верну ему душу, и он вспомнит всё и сотрёт в пыль повергшего его.
— Ты ведь понимаешь, что даже если так случится, то ты будешь следующим.
— Я готов рискнуть! — Срываясь на крик, прохрипел Азраил, делая шаг вперёд и доставая меч из ножен. Ещё несколько шагов и меч тёмной стали упёрся в горло архангела. Тот был безоружен, но не дрогнул, не отступил — ни один мускул не дёрнулся на его лице. Оставаясь спокойным, подобно каменному изваянию, Михаил закрыл глаза, глубоко вздохнул и, сделав шаг назад, потянулся рукой к шее. Пальцы нырнули под доспех и через мгновение выудили оттуда цепь из белого металла, толщиной в палец ребёнка. Она оказалась достаточно длинной, Михаил снял её через голову. На ней висела небольшая хрустальная капсула, отдалённо напоминавшая по форме медицинские ампулы с лекарствами. Но внутри этой «ампулы» содержалось нечто более весомое, нежели лекарство — ярко-синее пульсирующее свечение билось внутри неё. Раскачивая резервуар, внутри рвалась наружу душа поверженного архангела.
Михаил, не глядя на светящийся резервуар, протянул цепь в сторону Азраила и, не дожидаясь, пока тот протянет руку, повесил её на лезвие меча. Аккуратно пальцем он толкнул её, и та заскользила по тёмной стали вниз к рукояти.
— Это ошибка, Азраил. — С этими словами Михаил отошёл ещё на несколько шагов и, развернувшись, расправил крылья. Через плечо он бросил взгляд на стоявшего позади Древнего, а затем, несколько раз взмахнув крыльями и сильно толкнувшись, взлетел. В воздух поднялись облака потревоженного снега. Когда они осели, хлопанья крыльев было уже не слышно — архангел Михаил покинул этот мир.
Некоторое время Азраил смотрел вслед улетевшему архангелу. Почти сразу, как он пропал из поля зрения, с неба повалил редкий снег, который достаточно быстро превратился в метель. Поднявшийся ветер завывал, швыряя в лицо Азраила горсти колкого снега. Он прикрыл глаза и отдался тем чувствам, что испытывал — холод, пронизывающий ветер, лёгкое покалывание от влетающего в лицо снега, а затем медленный спуск растаявших капель к подбородку и далее на шею и под доспех. Вой в ушах казался волчьим, но кому, как не ему, знать, как воют эти дивные звери — бёвульсы. Хотя их братья в этом мире — волки, недалеко ушли по красоте песни от древнего хищника, который не выжил в мире бездушных людей.
