Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.

— Думаю, у нее пропала охота вертеть перед кем-то прелестями, но если вы так настаиваете, я возьму и ее. — Хотя бы в прачки. Оруженосцы безропотно ставят ему шатер, чистят коня и полируют доспехи, но стирка его белья представляется им делом не мужским и постыдным. — Но сумеете ли вы удержать Харренхолл с одной только Святой Сотней? — Отряд Хасти, строго говоря, уже не мог называться сотней, потеряв четырнадцать бойцов на Черноводной, — однако сир Бонифер, несомненно, пополнит его, как только найдет достаточно праведных рекрутов.

— Никаких затруднений я не предвижу. Старица озарит нам путь, а Воин придаст силу нашему оружию.

Неведомый же, может статься, приберет всех твоих святош. Неясно, кто убедил Серсею назначить сира Бонифера кастеляном Харренхолла, но похоже, что Ортон Мерривезер. Хасти, кажется, когда-то служил его деду. Верить, что человек по прозвищу Добрый может исцелить раны, нанесенные речным землям Русе Болтоном, Варго Хоутом и Григором Клиганом, — как раз в духе этого рыжего дуралея.

Хотя в чем-то Мерривезер, пожалуй, и прав. У Хасти, выходца из штормовых земель, на Трезубце нет ни друзей, ни врагов. Стало быть, и кровной мести тоже нет, и долгов, которые следует уплатить, и приспешников, требующих награды. Он трезв, справедлив, наделен сильным чувством долга, а солдат дисциплинированней его восьмидесяти шести святош не сыскать во всех Семи Королевствах. Любо-дорого посмотреть, как выезжены их большие серые мерины. Мизинец полагал, что сир Бонифер выхолостил заодно и конников — очень уж безупречная у них репутация.

С другой стороны, что можно сказать о солдатах, знаменитых выездкой своих лошадей, а не числом убитых врагов? Молиться они горазды, а вот драться… На Черноводной они как будто не посрамили себя, но отличиться тоже не отличились. Сир Бонифер в юности успешно выступал на турнирах, но затем то ли потерпел поражение, то ли опозорился, то ли столкнулся со смертью и отказался от турниров навсегда как от занятия пустого и суетного.

Однако Харренхоллом должен кто-то командовать, и этот слепок с Бейелора Благословенного — именно тот, кого выбрала для этой цели Серсея.

— У этого замка дурная слава, — предостерег Джейме, — притом вполне заслуженная. Говорят, что Харрен и его сыновья до сих пор бродят ночью по этим чертогам, объятые пламенем. И тот, кто их видит, загорается сам.

— Я не боюсь привидений, сир. Сказано в Семиконечной Звезде, что ни один дух не способен причинить вреда человеку истинно верующему.

— Что ж, полагайтесь на веру, но о стальных доспехах тоже не забывайте. Все, кто держал Харренхолл до вас, кончили плохо. Гора, Хоут, даже мой отец…

— Простите мне мою смелость, но никто из них не был человеком благочестивым. Небесный Воин поможет нам против любого врага. Мейстер Гулиан и его вороны останутся с нами, в Дарри со своим гарнизоном сидит лорд Лансель, Девичий Пруд держит лорд Рендилл. Втроем мы повыведем здесь всех разбойников, и добрые люди по милости Семерых опять вернутся в свои деревни, вспашут поля и отстроят дома.

Разве что те, кого козел не успел перебить. Джейме обхватил золотыми пальцами кубок с вином.

— Если к вам в руки попадет кто-то из Бравых Ребят, известите меня немедленно. — Неведомый прибрал Хоута, не дав Джейме им завладеть, но Золло еще гуляет на воле вместе с Шагвеллом, Роржем, Верным Утсивоком и прочими.

— Чтобы вы подвергли их пыткам, а после казнили?

— Можно подумать, что вы на моем месте простили бы их.

— Да, если бы они искренне раскаялись в содеянном. Я принял бы их как братьев и помолился бы вместе с ними, прежде чем послать их на плаху. Грехи можно простить, но преступления требуют кары. — Хасти сложил пальцы домиком, некстати напомнив Джейме отца. — Как прикажете поступить с Сандором Клиганом?

Читай молитву и беги, как только увидишь его.

— Отправьте его прямиком к любимому брату, — сказал Джейме вслух. — Хорошо, что у богов целых семь преисподних — одна братьев Клиганов нипочем не вместила бы. — Он тяжело встал из-за стола. — Но если вам посчастливится взять Берика Дондарриона, подождите до моего возвращения. Я хочу привести его в Королевскую Гавань с веревкой на шее, чтобы сир Илин снес ему голову принародно.

— А его сподвижник, мирийский жрец? Говорят, он повсюду сеет свою ложную веру.

— С ним делайте что вам будет угодно — целуйтесь, молитесь, на куски его режьте.

— Я отнюдь не желаю с ним целоваться, милорд.

— Он с вами, думаю, тоже. — Улыбка на лице Джейме сменилась зевком. — Пойду спать, с вашего позволения.

— Извольте, милорд. — Хасти явно хотелось помолиться, а Джейме хотел подраться. Шагая через две ступеньки, он вышел на свежий воздух. Могучий Вепрь и Флемент Бракс сражались на освещенном факелами дворе, и латники подбадривали их криками. И смотреть нечего — ясно, что сир Лайл одолеет. Джейме стал удаляться от шума и света, ища сира Илина. Он прошел под крытым мостом, пересек двор Расплавленного Камня и только тут понял, куда идет.

У медвежьей ямы горел фонарь, освещая крутые ярусы каменных сидений. Кто-то пришел сюда раньше Джейме. Может быть, сир Илин. Яма — самое подходящее место для боевой пляски.

Но рыцарь, стоявший на краю, был кряжистей Пейна, носил бороду, а на его красно-белом камзоле Джейме разглядел грифонов. Коннингтон. Что он-то здесь делает? Медведь, от которого остались только кости да клочья шкуры, так и валялся внизу, наполовину зарытый в песок. Джейме стало жаль зверя — но он по крайней мере умер в бою.

— Уж не заблудились ли вы, сир Роннет? Немудрено в таком большом замке.

— Хотел посмотреть на место поединка медведя с не слишком прекрасной девой. — Рыжий Роннет поднял фонарь повыше, и борода у него заалела, как язык пламени. От него пахло вином. — Правда ли, что она сражалась нагая?

А это еще откуда взялось?

— Нет, — сказал Джейме. — Скоморохи нарядили ее в розовое атласное платье и дали ей турнирный меч. Хоут хотел посмеяться над ее смертью. Будь иначе…

— То медведь при виде голой Бриенны удрал бы во все лопатки.

Джейме не поддержал шутки Коннингтона.

— Вы говорите так, будто с ней знакомы.

— Мы были женихом и невестой.

Это, признаться, удивило Джейме. Бриенна ни разу не говорила ему, что была помолвлена.

— Значит, отец все же нашел для нее партию…

— Он делал это трижды. Вторым, по желанию собственного родителя, был я. Говорят, что девица страшна собой, сказал я ему, на что он ответил: все они одинаковы, когда задуваешь свечу.

— Ваш отец… — Джейме присмотрелся к его камзолу с двумя грифонами, обращенными лицом друг к другу на красно-белом поле. Будто танцуют… — Он брат нашего покойного десницы, не так ли?

— Кузен. Братьев у лорда Джона не было.

— Да, я вспомнил. — Джон Коннингтон был другом принца Рейегара. Когда Мерривезер позорно отступил перед восставшим Робертом, а Рейегара нигде не могли найти, Эйерис ухватился за Коннингтона и сделал его десницей. Но с десницами своими Безумный Король обращался круто, и лорда Джона после Колокольной битвы постигла такая же участь. Его лишили всех почестей, земель, состояния и отправили в изгнание за море, где он вскоре спился и умер. А вот его кузен, отец Рыжего Роннета, примкнул к мятежникам и после Трезубца получил в награду замок Гриффин-Руст — но львиную долю коннингтоновских земель Роберт отдал более рьяным своим приверженцам.

Сир Роннет, стало быть, всего лишь рыцарь-землевладелец. Для такого Тартская Дева поистине лакомый кусочек.

— Отчего же расстроилась свадьба? — спросил Джейме.

— Я съездил на Тарт и увидел ее. Девица шестью годами моложе меня, но одного со мной роста. Хавронья в шелках, хотя даже у свиньи сиськи больше бывают. Языком она ворочала с огромным трудом. Я вручил ей розу и дал понять, что больше она ничего от меня не получит. Бьюсь об заклад, — Коннингтон заглянул в яму, — даже медведь был не столь волосат, как эта уродина…

Золотая рука Джейме двинула его в зубы так, что рыцарь покатился вниз по ступенькам. Фонарь разбился, пролитое масло воспламенилось.