Погасить Черное Пламя - Гинзбург Мария
Верховный маг Фейре остановился.
– Брось меня.
– Это еще почему? – сердито поинтересовался Кулумит.
– Послушай, я только что умер, – ответил Лайтонд. – Я призвал слишком много Цин, она заполнила всю мою ауру. Рингрин заплакал надо мной и показал мне путь к жизни. Я был слишком слаб, чтобы выйти на свет… но слюна линдворма придала мне сил. Скоро ее действие закончится. У меня аура переполнена мертвой силой. Я труп, понимаешь? Когда я умру, откроется большая дыра в мир Смерти. Я создал над Рабином магическое поле, которое не позволит городу провалиться в эту дыру. Но до пещеры это поле не достанет. Эти эльфы, которых ты туда позвал… они все могут погибнуть вместе со мной и тобой.
– Я так думаю, надо тебя еще раз по башке стукнуть, – ответил Кулумит. – Может, тогда мозги на место встанут. Я бы тоже обиделся, если бы друзья бросили меня, не разобрав, жив я или мертв… но я тебя не брошу. Я не так хорошо разбираюсь в магии, как ты. Возможно, ты не бредишь, а говоришь правду. Ну, значит, ты наш амарт.
Лайтонд неплохо знал тэлерин, но язык изгнанников, осевших на берегах залива Полумесяца, несколько отличался от языка их родичей, живущих у залива Вздыбленного Льда.
– Извини, не понял?
– Ты как Мелькор, – сказал Кулумит. – Ты переворачиваешь Вселенную, заливаешь землю кровью тысяч и тысяч воинов, и когда стоишь рядом с тобой по колено в крови, неясно, к добру это все или к худу. Это становится ясно через несколько веков… Ты – как мельничные жернова, в которые мы все попали. Зерно не может убежать, когда его насыпают на жернов. Мы будем ухаживать за тобой. Если ты умрешь, мы все умрем вместе с тобой. Поздно размышлять.
Он решительно двинулся дальше, увлекая за собой и Лайтонда. Тот не сопротивлялся. Эльфы оказались в хвосте длинной вереницы повозок, на которых сидели и чего-то ждали женщины в теплых пальто и укутанные дети, громоздились какие-то узлы с тряпьем и прочий немудрящий скарб. Между повозок попадались и хмуро-озабоченные мужчины. Было совершенно ясно, что какая-то большая компания собирается покинуть город, и Верховный маг Фейре не мог не одобрить их решения. Рабинцы, конечно, не знали, что в эту ночь Эрустим лишился тростинки, хотя скорее – огромной черной воронки, через которую сосал из мира живых боль и страх. Лайтонду удалось разорвать цепь, которой Жезл Власти и аура дракона были соединены в одну энергосистему. Черное Пламя подпитывал Эрустим и своей собственной Чи, но теперь все кончилось.
А сейчас жезл ощущал жуткий голод – как если бы человек, привыкший каждый день есть до отвала, и не безвкусную солдатскую кашу, а деликатесы, приготовленные опытными и старательными поварами, вдруг оказался без хлеба и воды. Утро субботы уже наступило, но ни одна из казней, запланированных на сегодня, не будет проведена.
Верховный маг Фейре ощущал, как черные щупальца появляются из стен замка, как проникают в головы горожан тысячами присосок. Из центра Рабина тянуло горьким дымом. Лайтонд видел розовый туман гнева, ярости и бессмысленной корысти, затянувший город. А с рассветом туман превратится в потоки крови, текущие по улицам, и в дрожание лаково-черной, разбухшей от насыщения магической сферы над Жезлом Власти.
Обычные эльфы и мандречены не могли видеть всего этого так ясно, как видит маг седьмого уровня; но они ощущали, более или менее смутно, что им предстоит. И те, кого жезлу не удалось поймать на крючок наслаждения чужой болью, старались покинуть Рабин.
– Ты сказал, что я новый Мелькор? – только и переспросил Лайтонд.
– Не кощунствуй, – строго одернул его Кулумит. – Мелькор был валар, а ты – просто эльф.
– Хуже. Я полукровка.
– Тем более. Я сказал – как Мелькор, – сообщил рыжий эльф.
Кулумит остановился и закрутил головой, словно ища что-то. Друзья уже достигли места, где от набережной ответвлялась улица, ведущая к рынку. На перекрестке находилась голова сбитого наспех каравана, в котором низкие, широкие телеги с облупившимися лаковыми задниками соседствовали с изящными выездными колясками с кожаным верхом. Именно такая коляска и стояла первой. Кожаный верх был опущен, и было видно, что вся коляска забита аккуратно скатанными стеганными одеялами, которые в свете фонарей казались малиновыми. На одеялах сидела высокая энергичная блондинка. Рядом с коляской стоял молодой эльф, очень похожий на владелицу коляски.
– Мне неприятно, что ты сравнил меня с Врагом, – ответил Лайтонд.
– Ну, прости, – сказал Кулумит утомленно. – Он все равно почти восемь веков как мертв.
Ульрик и Урсула прибыли на место встречи последними – через полчаса после того, как отзвонили полночь. Эльфка провозилась дольше, чем рассчитывала, увязывая одеяла. Но Кулумита на заветном перекрестке они не нашли. Вместо рыжего эльфа там уже стояли повозки с семьями всех швей из ателье Урсулы. Телепатический импульс не мог пробить ауру спящего, но когда Урсула решила связаться со своими работницами, обнаружилось, что в эту ночь почти никто не спал. Ульрик тоже мысленно позвал своих столяров. Некоторые работники сочли предложение своего хозяина здравым, и тоже решили отправить своих родных и близких прочь из Рабина.
– Ну, и где он? – спросил Ульрик.
– Откуда мне знать, – чуть не плача, ответила Урсула.
В этот момент из-за огромной подводы швеи Амарги появились двое мужчин. В руках одного из них был огромный жбан. Урсула облегченно вздохнула, узнав Кулумита. Второй мужчина был в желтой замшевой куртке, когда-то очень модной, судя по бахроме на рукавах и спине, а сейчас безжалостно вымазанной в грязи, словно ее обладатель провел бурную ночь в угольной шахте. Что-то в глубине души Ульрика дрогнуло при этом сравнении, словно легкая рябь прошла по реальности. На боку эльфа в грязной куртке висели внушительные ножны – увы, пустые. Урсула подумала, что его лицо спрятано под кожаной красной маской, но брат ее сразу понял, что все лицо незнакомца покрыто засохшей кровью. Волосы у него были светлые, на висках на эльфийский манер были заплетены две косички – совершенно измочаленные, побуревшие от крови. Судя по доносившимся обрывкам фраз, эти двое спорили о Мелькоре. Ульрик вздрогнул. «А кого еще вспоминать в такую ночь», мрачно подумал столяр. Рыжий эльф принялся оглядываться, и стало ясно, что швею и ее брата он попросту не замечает.
– Привет, – сказал Ульрик, подходя к парочке.
Кулумит кивнул. Затем он обвел медленным взглядом выстроившуюся череду повозок. На его лице начало проступать понимание.
– Ты же сказал, там большая пещера, – робко сказала Урсула.
Кулумит громко откашлялся.
– Большая, – сказал он с непонятной интонацией.
Ситуацию спас окровавленный эльф.
– Амарт, – непонятно сказал он и засмеялся. – Амарт…
– Вы не будете возражать, если я тут прилягу? – осведомился раненный у Урсулы. – Голова что-то кружится.
– Конечно, забирайтесь, – хриплым, бандитским голосом, совершенно не вязавшимся с ее миловидным личиком, произнесла эльфка.
Ульрик помог эльфу с разбитым лицом подняться на подножку. Когда раненый оперся на плечо столяра, его сильно качнуло, и он почти что свалился на дно коляски, в теплые и мягкие одеяла.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кулумит встревожено.
– По сравнению со Змееславом, неплохо, – глухо ответил тот из одеял и добавил, обращаясь к Урсуле: – Меня зовут Шенвэль.
Эльфка, с осторожным любопытством глядя на распростертого у ее ног мужчину, тоже представилась.
– Поехали, что ли? – осведомился Шенвэль.
Кулумит сел на козлы, пристроил рядом поставец, и места для Ульрика не осталось. Столяр несколько мгновений разглядывал дорогую эмаль и башенку на откидывающейся крышке.
– Может, положим его в мешок? – предложил Ульрик.
Кулумит кивнул. Жбан переместили в мешок, убрали назад. Ульрик устроился рядом с рыжим эльфом и взял в руки вожжи. Столяр стегнул лошадей, и коляска тронулась. А за ней – и весь караван. Ульрик с интересом посматривал на рыжего эльфа, но молчал.
