Виктор Кувшинов - 2_Лэя (Пирамиды астрала – 2)
– Кажется, здесь начинается пояс дождей! – высказал он свои сомнения подъехавшей Лэе. – Какие будут соображения?
– Может, остановимся тут? Все равно осталось часа три до темноты.
– А что лонки говорили о поясе дождей? Сможем мы его пересечь за день?
– Нет, не думаю, они говорили, что-то о "несчастных", которые не переходят этот пояс, так как вода льется два дня и только эти огромные птицы пролетают то ли под дождем, то ли над тучами и попадают к ним. Я думаю, что они имели в виду два дня пути пешком под дождем.
– Ладно, остановимся здесь, только отойдем в лес, чтобы птички на нас не позарились, пока мы спим.
Они привычно разбили лагерь. Женька разгрузил и обтер сухой травой лошадок и, стреножив, пустил пастись на лугу, рядом с опушкой. Лэя тем временем приготовила ужин. Но все это время одно новое чувство преследовало их обоих. Впервые они остались совсем одни. После двух ночей посреди стойбища лонков они могли делать, что им вздумается и когда им вздумается. А вздумываться Женьке стало сразу же, как только они остановились для разбивки стоянки. Наконец, не в силах сдерживаться, Женька запихал в себя остатки еды, осторожно переместился за спину еще ужинавшей Лэи и тихонько обнял ее за талию, слегка соскользнув руками вниз…
Лэя аккуратно отставила плошку в столону и со вздохом спросила:
– Что, тоже невтерпеж?!
– Тоже?! – только успел удивиться Женька, как оказался под кинувшейся на него Лэей.
– А что, ты думал, я бревно какое-нибудь? – прошептала Лэя, покусывая своими острыми клычками его ухо.
Но Женька не стал спешить. Получив в объятия свою принцессу, он растягивал удовольствие, сам еле сдерживаясь, от того чтобы не наброситься на нее и не закончить все в несколько секунд. Но все-таки они не удержались и, спустя некоторое время, вцепились в друг друга, как два изголодавшихся зверя. К счастью, в этот вечер у них был еще не один шанс начать все с начала.
Уже совсем в сумерках Женька ловил отблески костра в кристаллической зелени Лэиных глаз. Она же, лежа на боку, играла его ухом.
– Знаешь, кажется, всю жизнь бы лежал так с тобой рядом, – шепнул Женька.
– Взаимно! – призналась, улыбаясь Лэя.
– А ты не знаешь, почему лонки называют этих огромных тварей несчастными? Я так и не понял, – вспомнилось Женьке.
– Ты знаешь, довольно странно, но лонки жалеют этих чудовищ. Они говорят, что эти переростки изгои, они вечно голодны и одиноки. Кстати они и меня назвали "несчастной", но счастливой "несчастной".
– Постой, что за масло масленое, вернее, наоборот? Ничего не понимаю!
– Я, кажется, сейчас поняла. Наверно они имели в виду то, что я ведьма.
– Волшебница! – сердито поправил ее Женька.
– Хороша волшебница – птичку не пожалела, солков перебила – добренькая!
– Не добренькая, а добрая! А добро иногда должно быть с кулаками! Такова жизнь!
– Женька не на шутку взъелся. – Если бы не твоя пальба, жизнь многих лонков была бы в опасности! – потом вдруг до него дошло, о чем говорила Лэя. – Так что, "несчастные" и волшебницы одного поля ягоды?
– Вроде так, получается.
– Постой, постой! А ведь теперь все здорово укладывается в схему. Звери же часто оказываются на грани жизни и смерти. А что получится, если такая зверюшка начнет несознательно формировать действительность? Она же почти автоматически начнет увеличивать себя в размерах. Почти все звери стремятся стать побольше, чтобы напугать соперников, врагов или жертвы. Некоторые, конечно, пытаются спрятаться и уменьшиться, но мы их, наверно, не заметим. Дальше, они начинают "выдумывать" себе еду, а еда только с виду еда, а внутри, бог знает что. Потом, большинству хищников нужна движущаяся цель, а придумать такое у них просто не хватает ни сил, ни воображения. А ведь они еще могут стать поядовитей, посмертоносней если захотят. И конечно, они одиноки. Действительно, "несчастные". И тогда понятно, почему ты счастливая "несчастная". Потому что ты понимаешь, что происходит, и сознательно управляешь процессом колдовства.
– Это ты загнул, что я понимаю! Ты сам-то понимаешь, что здесь твориться?! – рассмеялась Лэя.
– Ну, тут развернутое лишнее, четвертое измерение создало несколько эффектов: гравитационную линзу, "размягчило" три основных измерения, чем сделало возможным частичное проникновение астрала в реальность. А этим, пользуются не только сэйлы-экстрасенсы, но и воистину "несчастные" животные. Вот и все!
Лэя чуть не давилась, сдерживая смех и давая Женьке выговорить свою "мудрую" мысль до конца. Все же она не выдержала и расхохоталась, под конец Женькиной речи:
– Ты сам-то хоть что-нибудь из этого понимаешь?! Навесил на все этикетки со всякими непонятными словами и тасуешь их туда-сюда.
– А… как ты догадалась до этого? – Женька, в который раз замер с раскрытым ртом, поражаясь Лэиным наблюдениям, и восхищенно пояснил. – Моя умница! Ты еще раз ткнула меня носом, куда тыкают котят! И не спорь! – добавил он, предвидя возмущение Лэи на "умницу". – Ты сама не знаешь, что сейчас, почти дословно, сказала то, чему нас учил Буль, когда мы первый раз попали в астрал! Откуда ты узнала про этикетки или таблички?!
– Я просто представила, как ты их навешиваешь на все эти непонятные явления – это так забавно!
– И ты права. Просто чтобы выжить здесь, я должен придумать всему объяснение.
Это такая психологическая скорлупа, куда ученый все время прячется от необъяснимых явлений природы, а я ведь ученый, пусть и плохенький, – продолжая разглагольствовать, Женька вдруг заметил, как погрустнело лицо Лэи. Он остановился на полуслове и, подумав, тихо спросил:
– Хлюп?
– Да, – грустно ответила Лэя, – Понимаешь, это все равно, что своего ребенка оставить.
– Понимаю. Хотя ты его не столько оставила, сколько женила, и он сейчас в маленьких, но крепких и ласковых ручках Шэл! Я думаю, дней через пяток он даже может приступить к своим прямым обязанностям! – хитро заметил Женька.
– Каким еще обязанностям? – не поняла Лэя.
Женька, начав совершать коварные поползновения руками, объяснил:
– Прямым… по продлению славного рода лонков! – и нежными действиями напомнил Лэе, что они попусту тратят время в научных беседах и рассуждениях о помощи ближним, когда самые ближние сейчас так нуждаются в обоюдных ласках…
***
Их кони остановились перед туманной стеной мелкого дождя, начинающейся в каких-нибудь ста метрах впереди. Женька, спешившись, подошел к Лэе, сидящей на своем пони и, залюбовавшись, вспомнил, как эффектно она появилась в золотом костюме на вороном коне первый раз перед Ренком. Сейчас конь был маленький и забавный, и золотой костюм отсутствовал, но от этого Лэя как будто только выигрывала. Словно ее красота еще больше контрастировала с простыми вещами окружающими ее. Видя, что ее дорогой инопланетянин опять впал в какую-то дебильноватую прострацию, Лэя спросила с легкой насмешкой:
