Элеонора Раткевич - Меч без рукояти
Байхин был готов если и не ко всему, то ко многому – или так ему, во всяком случае, казалось. Например, он был готов убить совершенно незнакомого человека, с которым он в своей жизни и парой слов не перемолвился, – и не на поле боя, в горячке всеобщего сражения, не успев даже заметить толком, кого лишила жизни твоя рука, а хладнокровно, лицом к лицу. А еще он был готов совершить это голыми руками – неприятное занятие… а уж если твой противник вооружен, то неприятное вдвойне, да вдобавок еще и опасное… А у Байхина были все основания полагать, что король встретит его при оружии. И к тому, что он, площадной шут и фигляр, должен будет наброситься на сумасшедшего мага – а значит, погибнуть наверняка, – Байхин тоже был готов… Но он не был готов застать противника при последнем издыхании. Все свои силы Байхин собирал для последнего рывка, для убийственного и самоубийственного порыва смертельной схватки – а схватки возьми и не случись…
Тело Байхина чувствовало себя в чем-то обманутым. Оно все еще стремилось куда-то идти, бежать, мчаться, что-то совершить – но бежать было уже некуда и делать нечего. Невостребованная ярость сводила мышцы тугой судорогой. Только левая щека растерянно подергивалась, словно весь неистраченный порыв, все несовершенное движение достались именно ей. Голова кружилась, ноги подкашивались… нет, не подкашивались – это пол уходил из-под ног, неудержимо кренясь все сильней.
Дворец! Дворец ведь только силой магии и держался – но теперь, когда безумный король умер и его магия вместе с ним… Байхин еще и мысль свою до конца обдумать не успел, а ноги уже несли его во всю прыть – подальше от тронного зала, от мертвого короля, к спасительному окну – туда, где свисает сверху веревка… и поскорей, пока дворец не завалился набок, непристойно задрав кверху свое мраморное брюхо!
Обратную дорогу Байхин нашел так легко, словно это и не он блуждал по коридорам, то и дело ошибаясь и возвращаясь на прежнее место. И бесценная веревка, благословение Богам, все еще свисала вдоль окна. Все почти по-прежнему – кроме картины, открывшейся взору Байхина в лунных лучах.
Говорил ведь Хэсситай, что со смертью мага, наложившего заклятие, смертная тоска преобразится в обычный насморк? Говорил. Вот по его слову и сбылось. Байхин от изумления едва канат из рук не выпустил. Он-то ожидал застать Хэсситая если и не мертвым, то целиком и полностью предавшимся смертельной схватке с отрядом стражников… а по саду, безудержно чихая, бродили человек тридцать. Они ну никак не могли сражаться – чихать, и только чихать. Их обнаженные мечи беспомощно вздрагивали в такт взрывам чихания, бессмысленно болтаясь в воздухе, и отчаянно мешали схватиться тем, кто еще был в силах сражаться. Потрясенный Байхин углядел в чихающей толпе человек пять, способных осмысленно передвигаться, – наемники, не иначе. Но ни они к Хэсситаю, ни Хэсситай к ним пробиться не могли. Под каждый шаг, под каждый взмах меча неизменно подворачивалась сотрясаемая громовым чихом фигура бывшего пустоглазого. Кое-кто из наемников сыпал проклятиями, но иные уже начинали зловредно ухмыляться, а то и похохатывать.
– Прекратите это занудство! – заорал Байхин, болтаясь на веревке. – Король мертв!
– Я им говорил уже! – прокричал снизу Хэсситай. – Не верят!
– Сейчас поверят! – пробормотал Байхин, когда дворец вновь вздрогнул и накренился – по счастью, не в сторону внутреннего сада, а по направлению к Внешнему Дворцу.
– Ну, сейчас пойдет потеха! – с восторженным ужасом выдохнул Байхин и съехал по канату вниз так быстро, что едва не ободрал ладони.
Деревянный сарайчик заскрипел бы, падая, – но мраморный дворец загрохотал и завыл. Он склонился так низко набок, словно желал рассмотреть, мягко ли ему будет падать. С самого верха наспех возведенного цоколя выкатился потревоженный камень и рухнул вниз. Его падение будто послужило сигналом. Громыхая и подскакивая, словно одержимые безумным желанием обогнать друг друга, камни устремились вниз. Во мгновение ока вознесенный кверху постамент обратился в кучу камней, и куча эта раскатывалась, будто незримый великан дал ей пинка. А по ее склонам с невозмутимой торжественностью горной лавины несся перекошенный дворец. Перед взором Байхина промелькнули вздыбленные двери и выпученные окна… а потом бесформенная мраморная громадина всей тяжестью въехала в самую середину Внешнего Дворца, давя и калеча хрупкие стены, разворачивая их поперек себя и вынося на улицу обломки. Грохот, вопли, тучи пыли, щебенка… Внезапно, осеняя собой всеобщее разрушение, над обломками развернулся на мгновение страшный золотой веер, вознесся, разлетелся по ветру золотом осенних листьев и исчез.
Надсадно кашляя, Байхин озирался по сторонам, пытаясь хоть что-то разглядеть в обступившей пылище. Позолоченные листья медленно кружились в плотном воздухе; один лист робко опустился Байхину на лицо. Байхин нетерпеливо смахнул его. Из клубов оседающей пыли вынырнуло лицо Хэсситая, белесое от известки.
– Апчххи, – оглушительно рявкнул Хэсситай и сморщился. Байхин сел наземь и расхохотался.
– Смейся-смейся, – проворчал Хэсситай.
Рядом послышался глухой лязг: один из случившихся совсем неподалеку наемников с силой вогнал меч в ножны. Потом наемник подошел к своему недавнему противнику и сел возле него на обломок мрамора.
– На кого работаете? – деловито поинтересовался он у оторопевших от неожиданного вопроса киэн.
– На себя, – недоуменно ответил Хэсситай.
– Так, значит, ты теперь и будешь король? – осведомился наемник.
– Ну уж нет, – засмеялся Байхин, завидев на лице Хэсситая откровенный ужас. – И я тоже нет.
– Кто же тогда заплатит моим людям? – озабоченно пробормотал наемник.
Байхина снова смех разобрал. Непостижимое все-таки существо – человек. Пусть рядом гибнут маги и разлетаются царства, пусть рушатся дворцы и обращаются в прах троны – но капитан наемников способен думать только о деле. Кто заплатит жалованье его солдатам, это ж надо же! Байхин обратил смеющееся лицо к наемнику почти с нежностью.
– Вам заплатят, – неожиданно произнес Хэсситай. – Король будет здесь самое большее через неделю. Если вы удержите корону до его прихода, вам будет хорошо уплачено. А вот это в задаток. – Он сорвал со своего пояса кошель и вложил его в руку наемника.
– Ты что, с ума спятил? – жалобно вопросил Байхин. – Откуда ты короля добудешь? Из шкатулки своей, что ли?
– Шкатулку я пожертвовал Богу Исцелений, – скалясь, напомнил Хэсситай. – А король про запас у меня есть, иначе бы я за такое дело не взялся. Много ли пользы стране сменить смертную тоску на усобицу? Законный наследник есть, не сомневайся. Только отыскать его надо.
