Елена Смирнова - Зимние волки полуночи
Вдруг один из них, с узким шрамом, пересекающим щеку от виска до нижней скулы, достал лютню и совсем по-человечески сел на стол, закинув ногу на ногу и предоставляя всем возможность полюбоваться высокими, чуть выше колена, сапогами из очень мягкой кожи, отделанными серебром. Перебрал тонкими пальцами по струнам, заставляя их немного грустно запеть.
Все голоса резко приглушились, говорящие перешли почти на шепот, а людей в помещении находилось немало — никто не хотел мешать эльфийскому барду, зная, что подобное они вряд ли скоро услышат. Интересно, что он сейчас споет? Похабную частушку, которых в запасе у эльфов, невзирая на любовь исключительно к прекрасному, водилось много, или балладу, повествующую о героических подвигах?
Чуть прищурившись, мужчина обвел всех присутствующих взглядом, и вдруг посмотрел на меня, да так, что у меня внутри все перевернулось. Внимательные светло-серебряные глаза смотрели так, что мне казалось, будто он видит меня насквозь. Словно мысли читает… а потом эльф запел, не прерывая зрительного контакта. Песня, пронзительная и грустная, как журавлиный крик, волнами понеслась по помещению.
— Сходи к эльфам, они еще не забыли, что такое настоящий язык мирозданья. Послушай их баллады, они удивительны.
Вьенна… как ты был прав, Роллон, это пение стоит послушать хотя бы раз в жизни. Я не понимала ни слова в песне, сплетенной не из фраз, а эмоций и чувств, но почему-то знала, о чем он поет. Эльф пел о любви, холодных звездах, печали… и разлуке, это остро чувствовалось в каждом аккорде и каждом слове, вся песня была пропитана пронзительной тоской. Я смотрела в глаза эльфу, не в силах оторвать взгляд, а он не позволял мне расслабиться и не дослушать песню. Он словно знал, что если сейчас опустит или отведет глаза, я убегу отсюда, не в силах дальше слушать. Но и не слушать я не могла… вместе с мелодией и словами как-то нахлынуло сразу все, и я не выдержала.
Все бы на свете отдала, лишь бы сейчас не чувствовать на своих щеках мокрые капли…
Эльф наконец закончил петь, в последний раз перебрав по струнам пальцами. Зрительный контакт наконец-то разорвался, и бард легко спрыгнул со стола, направившись к стойке. Вслед ему полетели дружные аплодисменты.
— Лита, с тобой все в порядке? — осторожно тронул меня за плечо Гларед. Я кивнула, стирая со щек мокрые дорожки.
— Да, в полном. Извините, — я застыла, снова поймав на себе взгляд барда, и мне показалось, что он мне подмигнул. Остаток вечера я старалась не смотреть на него — мне было очень неуютно от этого взгляда, и очень не хотелось думать о том, что он читает меня насквозь. Высшая раса, чтоб ее…
Больше за сегодняшний вечер ко мне никто не приставал, и я даже попробовала вернуть себе хорошее настроение. Получилось плохо, конечно, но к концу веселья я даже начала немного улыбаться. Что ж, похвально… если у меня получится, к следующему месяцу я даже думать забуду про Роллона.
3Водоворот студенческой жизни быстро втянул меня в себя, я даже моргнуть не успела, как заново начала жить почти нормальной жизнью, полной эмоциями и впечатлениями. Впрочем… вряд ли можно назвать нормальной жизнь, когда утром я встаю только потому, что надо, иду на занятия только потому, что мне нужно получить диплом, смеюсь, потому что мне надо быть веселой и живой… мне не хотелось рассказывать друзьям правду, вернее, я была скорее еще не готова это сделать. Вечером я ложилась спать, но долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок и снова вспоминая все. Каждую минуту, каждую секунду, которых раньше совсем не ценила и которые вдруг стали так дороги. Я старалась не подавать виду, но стала раздражаться по пустякам, больше всего злясь на саму себя и не зная, куда выместить эту злость. К счастью, занятия помогали мне отвлечься, и я хваталась за каждую возможность не оставаться одной. Лишь бы чем-нибудь заняться, лишь бы отвлечься. А еще мне очень неуютно было находиться в обществе Олеса — я каждый раз чувствовала, что мне будет легче, если я расскажу все хоть кому-то, но все равно не могла набраться сил. Старалась начать жизнь заново, хотя этот короткий период в июле перевернул ее полностью, оставив меня в замешательстве. Я ругала себя за сентиментальность и излишнюю чувствительность, старалась быть жестче и контролировать свои чувства, но получалось пока достаточно плохо. Ничего… прошел уже практически месяц, и, я надеюсь, что вскоре перестану совсем вспоминать прошлое. Хорошо, что сестре хватило ума не расспрашивать меня о подробностях случившегося и не рассказывать все отцу. Правда, мне почему-то казалось, что он подозревает о чем-то подобном…
Олес только удивленно приподнял бровь, когда на алхимии я поставила сумку на стол с такой силой, что склянки и баночки, лежащие в ней, испуганно зазвенели.
Мельком глянув на рецепт эликсира, который нужно было приготовить, я щедро плеснула в новенький котел воды. Кажется, немного не рассчитала…
Друг смахнул со лба намокшую челку и со вздохом захлопнул залитую тетрадь с расплывшимися от воды чернилами.
— Что с тобой происходит?
— Ничего, — мрачно ответила я. Вид у меня, скорее всего, был отсутствующим, и от Олеса, как и всегда, это не укрылось.
Всю лекцию он молчал, лишь иногда удерживая мою уже занесенную руку с совсем не тем компонентом, который я хотела положить или подлить. Я была ему за это благодарна — иначе Афанасий с легкой душой запряг бы меня отстраивать аудиторию, раз выгнать не может.
С облегчением сдав образец эликсира, цветом очень не похожий на тот, что должен был получиться, я поспешила выйти из аудитории. Уже на пороге я поймала на себе взгляд оборотня — серьезный и проницательный, он словно видел меня насквозь, как тот эльф месяц назад в таверне.
Да так и было.
Он нашел меня, сидящей на любимом месте, а именно — на большом камне, нагретом еще теплым осенним солнцем. Я любила приходить на это место — к валуну, лежащему недалеко от небольшого, затянутого ряской озерца. Здесь было тихо, спокойно… и безлюдно, а людей мне хотелось видеть сейчас в последнюю очередь.
Решив не ходить сегодня на боевую тренировку (раны еще напоминали о себе неприятными ощущениями), я пришла сюда, как и много раз до этого. В последнее время я часто приходила сюда, чтобы посидеть вдали от всего и побыть одной. Впрочем, раньше я здесь читала и перечитывала «Сагу о Зимнем волке» — книгу, с каждой страницей которой я узнавала о Роллоне все больше, и с каждой страницей мне было все более стыдно за то, как я вела себя, особенно в предпоследний день. Глупая…
Олес присел рядом, бросив сумку на траву и даже не спросив разрешения. Хотя ему можно.
