Светлана Велесова - На вершине отчаяния
Что же делать? Может ограбить кого. Снять одежду, отобрать деньги и двинуть домой. Домой! Дрожащими от холода пальцами Люсьен содрал с шеи кожаный шнурок с висящей на нем каплей силы, в которую было заключено магическое заклинание. Откуда такие штуки были у деда, он так и не узнал. Ведь маги в преддверии военных действий полностью исключили контакты с обычным населением и не продавали своих изделий кому попало. Он сжал капсулу пальцами, та вырвалась из рук, взорвалась осыпав его песком с головы до ног, и не успел Люсьен опомниться как воронка из зыбучего песка, образовавшаяся на месте падения капсулы, поглотила его с головой.
Еще один болезненный удар о жесткую поверхность. Истерзанное тело исторгло стон, и Люсьен закашлялся, выплевывая забившийся в рот и ноздри песок. Чьи-то руки подхватили его. Сильнейший удар в спину и из легких вывалился песок с запекшимися сгустками крови. Его куда-то потащили, он пытался сопротивляться, но заработал удар костяшками пальцев по затылку.
— Уймись. Тебя надо умыть.
Услышав спокойный голос деда, Люсьен чуть не разрыдался словно мальчишка, но сдержался. Кашель душил его, так что дышать было трудно. Его затолкали в ванную и включили ледяную воду. Люсьен взвыл. Зарим тут же заткнул ему рот, придушив, словно кот пойманного мышонка.
— А ну тихо. За мной следят. Если тебя обнаружат здесь, да еще в таком виде, будут наши головы болтаться на одном заборе.
Люсьен дико вращая глазами, дал понять, что понял предупреждение. Зарим отпустил его, пару раз макнул с головой под воду и наконец сделал ее теплой. Люсьен расслабился и чуть не захлебнулся, когда сознание поплыло, от внезапного тепла, слабости и большой потери крови. Спасибо деду, не дал утонуть в луже воды. Был бы позор для моряка. Продолжая откисать в ванной, Люсьен понемногу приходил в себя. Охранники деда притащили ему красного вина. Сладючего как сироп, влили два стакана в рот, не дав ничем закусить. Вода стала горячее, и к телу наконец вернулась чувствительность. Можно было вздохнуть свободно и навсегда забыть об обморожении.
Зарим сидел на стуле, развернув его спинкой вперед и положив на нее руки. Он не сводил с него глаз и при этом не задал ни единого вопроса. Люсьен знал, что если он промолчит, то дед ни о чем не спросит. И был ему за это безмерно благодарен. Наконец, поняв, что молчать дольше просто неприлично, подтянулся в ванной, и сделал попытку выти, но Зарим не дал.
— Сиди. Пальцы еще синие.
Люсьен уставился на пальцы рук. Те действительно имели нездоровый вид.
— Что с телом в доме? Узнали, кто это был?
— Наемник. Но чтобы узнать имя заказчика мне не нужно идти в гильдию. Я и так знаю, кто жаждет моей крови.
— Я тоже знаю. — Люсьен бросил косой взгляд на деда.
Тот лишь криво усмехнулся.
— Все знают. Это уже ни для кого не новость.
Они помолчали минут пять. Люсьен выбрался из воды, замотался в полотенце и глянул на деда.
— Я могу остаться у тебя? Или лучше уйти?
— Пошли, я покажу тебе кое-что, и ты сам решишь.
Зарим встал, и только сейчас Люсьен сообразил, что дед выглядит странно. Даже в худшие дни он не запускал себя, а тут щетина, лицо бледное осунувшееся, и синяки под глазами, будто он неделю пил не просыхая. Приглядевшись внимательнее, он заметил на лице и прочих открытых частях тела, почти исчезнувшие следы синяков и шрамов. Да и походка у деда была странной, как будто ему опять ноги переломали, и те только зажили. Великие предки, что тут произошло?
— Все так плохо? — Спросил он ему в спину.
Зарим обернулся. В глазах мелькнуло удивление.
— Ты о чем?
— О тебе, о девушке. Неужели ничего нельзя изменить?
Зарим удивился еще больше.
— При чем тут Эния?
— Ну… ты…. — Люсьен замялся, не зная как выразиться, чтобы не обидеть предка. — Выглядишь больным.
— Ах, вот в чем дело! — Зарим рассмеялся, махнул на него рукой, и подошел к окну в спальне. — Это не ее надо благодарить, а Каннингема. Любит он задавать вопросы, на которые я не хочу отвечать. Смотри. Да не высовывайся ты.
Зарим толкнул Люсьена, хотевшего выглянуть в окно, в сторону и позволил смотреть наружу из узкой щелки между окном и занавеской. Под окнами простиралась дворцовая площадь, а на ней толпа народа. Гул голосов, крики стражи, пытающихся вразумить горожан и труп мужчины, прибитый к стене, аккурат напротив окон личных покоев Эрла. Люсьен отпрянул, задрожал всем телом, картины забытых воспоминаний навалились все разом, восстанавливая провалы в памяти. Он сел на пол, схватился руками за голову, чтобы не лопнула от боли. Носом пошла кровь. Зарим задернул занавеси и сел рядом с ним.
— Каннингем рвет и мечет. Он знает, что это наша месть за убийство Валлиса. Доказать ничего не сможет, но и не оставит без ответа. Убийство первого министра, да еще столь варварским способом, это тебе не разбойника прирезать в темной подворотне и свалить труп в канаву.
— Не надо про канаву. — Простонал Люсьен.
Зарим тихо рассмеялся.
— Что впервой? То-то вид у тебя был, словно ты на помойке спал. — Увидев как позеленел Люсьен, он замахал на него руками. — Все, все! Молчу, а то ты заблюешь мне все ковры.
Люсьен вытер локтем кровь. Глубоко вдохнул, прогоняя спазм. Привстал, еще раз полюбовался на свою работу, позеленел пуще прежнего, и плотно задернул шторы.
— Зарим!
Позвал нежный женский голос из глубины комнат. Люсьен вздрогнул и удивленно воззрился на деда.
— Что ОНА тут делает?
— Что? Что? Живет. Не захотела ехать домой. Не мог же я оставить ее одну в доме полном мужчин.
— А у тебя тут мужчин нет? Одна твоя охрана чего стоит.
— Я ей родственник, а там одни чужие. Ты что хочешь, чтобы о твоей сестре пошла дурная слава?
Люсьен закатил глаза к небу. Только Люсиль ему и не хватало. Удивительно как Зарим при всей неприязни к девушке терпит ее присутствие. Не иначе как из родственных побуждений и чувства долга. Другого объяснения столь глупому поступку просто нет. Пока они обменивались понимающими взглядами, Люсиль попыталась пройти в спальню, но была остановлена пантерами, преградившими ей путь.
— Тер Зарим отдыхает. Не велел беспокоить.
— Я слышала голоса.
— Вам показалось.
— Но я слышала. — Люсиль решила идти напролом, но не ожидала, что встретит мягкий, но непреклонный отпор.
— Он спит.
Девушка ушла, недовольно шипя. Люсьен облегченно перевел дух. Ему только общения с сестрицей не хватало до полного счастья. Увидев с каким облегчением выдохнул дед, он не сдержал ехидный смешок.
— Она не сдается?
— Что ты хотел, она же Беррани. Не в нашем духе отступать.
