Марго Ланаган - Лакомые кусочки
Бранза поспешила за матерью.
— Куда ты так летишь? Ты, кажется, никогда не водила дружбы ни с Кливерами, ни со Стрэпами.
— Не водила, — отозвалась Лига, не сбавляя шага.
— А про Хогбека-младшего Энни говорит, что «богатство не делает человека джентльменом».
— Все это скверно, — на ходу пробормотала Лига. — Очень скверно.
Навстречу им шла Ада Джилли, в девичестве Келлер.
— Лига, Бранза, вы слышали?
— Да, — бросила Лига и собралась пройти мимо, но Бранза замедлила ход:
— Не все, — произнесла она. — Знаем только, что шайка разбойников напала на три дома.
— Пострадали не три, а пять домов! — Ада прикрыла глаза, вспоминая. — Фоксы, Кливеры, Стрэпы… да, еще Джозеф Вудман, его только что привезли с лесной делянки. Этого отделали хуже всех.
— И еще Хогбек-младший.
— Ах да, Хогбек! Весь город гудит о том, что с ним сотворили.
— И что же? — поинтересовалась Бранза.
— Нет, барышня, я не могу произнести этого вслух. В общем, над ним совершили ужасное непотребство. Не знаю, как он теперь сможет людям в глаза взглянуть.
— Идем, Бранза. — Лига потянула дочь за рукав.
— Вдова Коттинг, вам нехорошо?
— Не беспокойся, Ада, со мной все в порядке. Просто дома ждет срочный заказ. Будь здорова.
— Всего хорошего, дамы.
— Мама? Мам!
— Не кричи на улице, Бранза.
— С чего ты распереживалась? Нет у нас никакого срочного заказа. Зачем ты обманула Аду?
Вместо ответа Лига упрямо поспешила дальше. На молочной ферме она не стала задерживаться и болтать с другими кумушками, да и они, щадя стыдливость незамужней Бранзы, были сдержанны в разговорах. Мать и дочь купили творог, наполнили ведерко молоком, и Лига решительно направилась в сторону дома. Бранза тащилась за ней. Она попыталась притормозить — один раз на улице возле группы судачащих соседок, другой — на площади под ясенем, но Лига и слышать ни о чем не желала, поэтому недовольной Бранзе пришлось ее догонять. Ну и вонь! Хотя пожара вроде бы не было… Особняк Хогбека стоял себе нетронутым, как и дом Иво Стрэпа на той улочке, за углом которой Вивиус держал своих бедных ослов. Чем же так взволнована Ма, что ей даже неинтересно узнать о происшествии?
Когда они добрались до дома госпожи Энни, Лига не раздеваясь прошла в швейную мастерскую. До Бранзы донеслись ее слова — судя по резкому тону, Ма обращалась к Эдде:
— Это ты устроила?
Корзинка Лиги стукнула об стол.
— О чем ты?
— И втянула госпожу Энни?
Энни? При чем тут старушка? Бранза оставила плащ на вешалке и тихонько подошла к двери. Лига — точь-в-точь коршун на скале, высматривающий в траве добычу. Эдда, расшивающая кокетку на свадебное платье, подняла голову, удивленная суровостью матери.
— Иногда вас с ней водой не разольешь, — продолжила Лига. — С обеих станется!
— Да про что же ты говоришь, мамочка?
— Про этот скандал с Хогбеком-младшим и с остальными. Про ночные нападения.
— Какие нападения? Что за остальные?
Лига с досадой вздохнула.
— Кажется, мистер Кливер? — встряла Бранза. — И один из господ Стрэпов? Какое отношение к ним имеет наша Эдда?
— Кливер, Стрэп и все те, о ком я тебе вчера рассказала! Эдда, ты ведь даже не потрудилась скрыть свой выбор. Могла бы добавить несколько невинных душ, чтобы я тебя не заподозрила, или, к примеру, сделать так, чтобы один свалился в колодец, а через месяц другого, скажем, покусал бешеный пес. Нет, ты предпочла разобраться за одну ночь со всеми пятерыми, причем самым грубым, жестоким, непристойным способом! Я не колдунья, Эдда, но чую здесь волшбу! И не думай, что я совсем дурочка.
Эдда недоуменно заморгала.
— Бранза, что происходит? Если от мамы не добиться толку, может, хоть ты мне объяснишь?
Старшая сестра рассказала младшей все, что знала. По мере того как она произносила имена жертв нападения, лица Эдды и Лиги вытягивались. Осознав, что произошло, обе испуганно замерли.
— Ада Джилли говорит, бандиты совершили ужасное непотребство, — закончила Бранза. — По крайней мере с Хогбеком. Насчет прочих утверждать не буду.
— Им досталось не меньше. — Лига тяжело опустилась на лавку напротив Эдды. — Тогда это, должно быть, сделала Энни, больше некому.
— Энни? — воскликнула Бранза. — Зачем ей…
— Эдда, поклянись, что это не твоих рук дело, — потребовала Лига, словно не слышала старшей дочери.
— Клянусь! — крикнула Эдда. — Я не выходила из дома после нашего разговора… разве что прошлась по улицам вчера вечером… Но я нигде не останавливалась и ни с кем не разговаривала! Я понятия не имею, где живет Лицетт Фокс. Как бы я могла… — Эдда внезапно отпрянула, как будто перед ней по столу пробежала мышь. — Мамочка! — изумленно прошептала она.
— Что?
Эдда не мигая смотрела на… мышь? Она едва заметно дернула головой, подзывая мать.
— Что такое, милая? — Лига вскочила с лавки и поспешно обогнула стол.
Бранза осторожно приблизилась с другой стороны.
— Откуда они взялись? — испуганно спросила Лига.
— Я вырезала их, — тихо промолвила Эдда. — Пока ты рассказывала мне свою историю.
Она все так же сидела, отстранившись от стола, а Лига стояла сзади, положив руки ей на плечи. Теперь и Бранза увидела фигурки из ткани.
— Пять маленьких человечков, — сказала она. — Как они могут быть связаны с… — Бранза вдруг охнула, но Лига и Эдда не пошевелились. — Посередине — Хогбек-младший! И… четверо остальных. Что это? Ты как-то пометила тех, на кого должны были напасть?
Эдда протянула трясущуюся руку, вытащила булавки и положила их на стол.
— Сама не знаю, что я сделала.
— Но зачем? Почему с этими пятью? — недоумевала Бранза. — Мы ведь с ними не знакомы, так?
— Они заставили страдать нашу маму. Поэтому мы с ними и не знакомы — в ее сердечном раю их не было.
— Мамочка, чем они тебя обидели?
Лига в оцепенении продолжала смотреть на тряпичные фигурки, как будто ждала, что они спрыгнут со стола и нападут на нее.
— Может, это передалось тебе от Энни, — прошептала она Эдде. — Может, это заразно, как бородавки. А может, это все-таки сотворила она! — Лига присела на лавку подле младшей дочери и с надеждой заглянула ей в лицо. — Энни знает. Я обо всем ей рассказала вскоре после того, как мисс Данс перенесла нас сюда. Я боялась, что она узнает правду от чужих людей.
Эдда горестно покачала головой.
— Это не она. Вчера я так сильно злилась, так сильно, а сегодня утром почувствовала необычайную легкость, словно гора с плеч свалилась, и воспоминания о твоем рассказе, мамочка, уже не мучают меня, даже теперь, когда ты обвинила меня в колдовстве. Понимаешь, вчера мне казалось, что ярость будет клокотать в моем сердце до конца дней, а сегодня — гм, я вообще ничего не чувствую. Это неестественно.
