Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гауграф
– Благодарю вас, сэр…
– Сэр Герцлер. Барон Верхних Холмов, замка Монткерларга, земель Ясперса и Змеиного урочища.
– Благодарю вас, барон Герцлер. Обязуюсь беречь, а как только смогу вернуть свой, с великим почтением и благодарностью верну его вам. Но все-таки я буду бесконечно признателен, если поможете отыскать мой фамильный меч и мои доспехи. Это дело чести. Я не могу оставить их противнику, словно я сдался и покинул поле битвы…
– А еще нельзя уходить без люльки, – проворчал я. – Ладно, где могли их сложить?
– В оружейной? – предположил Палант.
Я покачал головой.
– Вряд ли.
– А где?
– Пленник у них знатный, – сказал я, – значит, и доспехи либо в покоях главного, либо в пиршественном зале.
– На видном месте, – добавил Ульрих. – Все, бегу!
– Не забудьте, – крикнул я вдогонку. – Проверить подвалы… Там тоже встречаются интересные и нужные… вещи.
Рыцари быстро и профессионально умело обыскивали замок, сперва осмотрели убитых и, сняв с них талисманы, набросали в кучу собранное, где мало золотых кубков и подносов из золота, большинство вещей с виду очень даже простые, но если их взяли среди золотых, то чем-то да ценны, рыцари это понимают лучше меня.
Подошел озабоченный сэр Клавдий.
– Сэр Ричард, – сказал он негромко и посмотрел по сторонам, – служанка сказала, что у Юленды, жены барона Руаяля, по слухам, есть особое зеркало прямо в стене. Откуда ровно в полночь выходил дьявол или кто-то из его вассалов, и баронесса предавалась с ним разнузданным оргиям. По утрам был слышен запах серы и горящей смолы, а сама Юленда в такие дни счастливо улыбалась, одеваясь в платья с высокими воротниками, чтобы скрыть кровоподтеки.
Я припомнил разгром, что учинил наш победоносный отряд лучших из лучших.
– Мне кажется, все зеркала разбиты вместе с рамами.
– И не только их, – согласился он, – но этой самой ведьмы так и не нашли.
– Надеюсь, – сухо сказал я, – она сама ушла в зеркало к своему дьяволу. Что-то все труднее убивать женщин. Хотя должно бы все наоборот.
– Во всяком случае, – сказал он, – надо уходить. И довольно быстро.
Я тоже посмотрел по сторонам.
– Думаете, вернется?
– А вы уже размечтались, – укорил он. – Смотрите на сэра Тамплиера! Ему что разнузданные оргии, что не разнузданные – все равно.
– Да мне тоже, – запротестовал я. – В такой глуши любой рад. Это вам с сэром Тамплиером можно перебирать, всего навидались. Хорошо, трубите сбор, надо уходить.
Сдержанно позвякивая чужими доспехами, в мою сторону шел герцог. Я снова ощутил знакомую неловкость, между нами много такого, чего не скажешь другим, да и сами предпочитаем помалкивать, но сейчас герцог обнял меня тепло, как родного сына, если не теплее, отстранил на вытянутые руки и смотрел с любовью и нежностью, что я никак не ожидал увидеть у него так явно.
– Едва спустился через Хребет, – сказал он почти нежно, – мне уже все сказали… И про Тоннель, и про гроссграфство, и даже про вторжение в наше Арндское королевство.
– Как сумели захватить и вывезти? – спросил я.
– Я уже отправился обратно, – сказал он хмуро, в глазах начала разгораться ярость, – когда ночью сзади удар по голове… Очнулся: руки и ноги связаны, во рту кляп. Везли в телеге под кучей тряпок, едва не задохнулся. Еще и поили чем-то одурманивающим…
– За все заплатят, – пообещал я.
– С Гиллебердом не ссорься, – предупредил он с великим сожалением в голосе. – Я слышал, у него очень сильное и богатое королевство!
– Нет-нет, – сказал я, – какие ссоры? И без Гиллеберда дел хватает. Возвращайтесь, сир, в Брабант. У вас теперь очень много дел! Я говорил с герцогом Ульрихом о всяком-разном, и хотя тот ничего конкретно не сказал, но ваши планы и желания мне стали понятнее. Начинайте возрождать в Сен-Мари арндскость!.. Думаю, можно воспользоваться всеми ресурсами ордена Марешаля…
Его глаза расширились в изумлении.
– Марешаля?
Я сказал нетерпеливо:
– Герцог ничего не сказал, но такие орлы, как мы, умеем клевать и по зернышку. Сен-Мари захвачено, если не брать в расчет Ундерленды, но император Герман Третий изволил пожаловать мне с барского плеча титул маркграфа и дать в управление марку Гандерсгейм, тем самым все сильно осложнив. Положение у меня запутанное, но от своих планов приходится не то чтобы отказываться, но… корректировать меня вынудили. Кто не корректирует, того самого корректируют. Словом, на месте вас введут во все тонкости. Главное, король Кейдан больше не угрожает ни Брабанту, ни Ундерлендам, ни ордену Марешаля. Да и Филиппа Красивого из него не выйдет…
Нам подвели оседланных коней, подбежал запыхавшийся сэр Клавдий и прокричал со всей почтительностью:
– Дорогие лорды, разведчики настоятельно требуют, чтобы мы оставили это место поскорее!
– Кто-то улизнул?
– Из людей, – заверил сэр Клавдий, – никто. Но это же замок колдунов! Мало ли что.
Герцог сказал:
– Без всякого колдовства могли послать почтового голубя.
– Да и кто этих колдунов знает, – сказал сэр Клавдий тревожно. – Пока мы рубили на первом этаже, кто-то с верхнего мог послать не только голубя.
– Уходим, – велел я. – Что не дограбили – сжечь!
– Что с замком?
Я сказал зло:
– К сожалению, удержать или забрать не сможем. Потому причинить, как говорят умные, непоправимый и неоправданный ущерб!.. В порыве благородной и безудержной ярости.
Сэр Клавдий сказал, тяжело отдуваясь:
– Так ярость уже уходит…
– Верните, – велел я строго. – Она еще нужна!.. Для разрушений. Это не от нашей поганой натуры, а деловой расчет. Пусть знают, с нами связываться – себе дороже.
Он кивнул, лицо посуровело.
– Все понял, сэр Ричард.
– Так и сделаем, – заверили рыцари за его спиной.
– Что можно унести, – добавил я, – нужно унести. Из полезного, понятно, а то и камни возьмете, я вас знаю.
Мы седлали коней, вьючили на свободных награбленное, потом с ним разберемся, когда прибежал запыхавшийся Палант.
– Сэр Ричард! – вскричал он патетически. – Я должен вам показать что-то еще!
Я заколебался, Зайчик уже оседлан, возле него скачет возмущенный Бобик и требует, чтобы поскорее покинули это скучное место.
– Хорошо, – сказал я, – только недолго.
– Один взгляд, – заверил Палант. – Будет достаточно.
Передние всадники уже направились к воротам. Палант смотрел с нетерпением и умоляюще, я вздохнул и быстро пошел, почти побежал за ним.
Дверь в подвал близко, открылось темное и полупустое помещение, под стенами заставленное рухлядью и тюками со старыми тряпками. Мы спустились по трем выщербленным ступенькам в это запущенное пространство, Палант остался на лестнице, я неосторожно сошел вниз и там только увидел, что в рухляди что-то шевелится.
