Карина Демина - Хельмова дюжина красавиц. Ненаследный князь
…того и гляди, вовсе екнется.
«…не зная, чем на королевскую ласку ответить. В супруги-то мне самого княжича Вевельского пророчит, а он — мужчина строгий, видный. И боюся я, дядечка, страсть до чего боюся! Уповаю едино, что не забидят Его Высочество сиротинушку подкозельскую, смилуются. За сим кланяюся низко и с нетерпением жду от вас, милый дядечка, письмеца».
Себастьян с трудом удержался, чтобы не дописать: «Спасите нас, пожалуйста!»
Глава 15
В которой повествуется о женской зависти, ревности и прочих прелестях существования в коллективе сугубо женском
— А вот вам вальта, — Евдокия выбросила карту, перекрывая Лихославову десятку, и поморщилась, когда он ответил.
— И вам, милая панночка…
И червового не пожалел. Валет хорош, белобрыс, улыбчив, чем-то на Лихослава похож.
— Ха, не напугаете…
Бубны были в козырях. И хитрая физия червового валета скрылась с Евдокииных глаз.
— Рискуете, панночка, — в руке Лихослава остались три карты, он поглядывал то на них, то на Евдокию, и по глазам нельзя было понять, о чем думает…
— Риск — дело благородное, — Евдокия прикусила кончик косы. На руках была одна мелочевка, и если Лихослав не заберет нонешний банк, или не сыграет на отбой, то вернуться все вальты, а с ними и десятки, к Евдокии.
Он же не спешил.
Думал.
Тарабанил пальцами по полу…
— Ежели так, то, может, ставки поднимем?
— Отчего бы и нет? — и Евдокия подвинула две шоколадных, позолоченных медальки к банку, в котором уже было с полдюжины трюфелей, остатки пьяной вишни и булочка с цукатами, немного, правда, надкушенная, но оттого не менее ценная.
Лихослав, почесав мизинцем подбородок, сказал:
— И не знаю, чем на такую щедрость ответить-то… — он положил карты на ковер. — Давайте иначе…
— Как?
— Если выиграю я, вы меня поцелуете.
Евдокия хмыкнула.
— А если я?
— То я поцелую вас.
— Интересно у вас получается, пан Лихослав… как ни крути, а целоваться придется?
— Вас это пугает?
— Ничуть.
В конце концов, играть на конфеты, которые при любом раскладе Евдокии останутся, уже поднадоело.
— Можем иначе, — Лихослав погладил карты… что у него там? Тузы ушли в отбой, из королей выпал пиковый и бубновый… дамы? Пара дам, от которых Евдокии было не отбиться? — Если выиграете вы, я исполню ваше желание… не шутейное, как прежде, а всерьез.
— Любое?
— В рамках разумного.
— А если проиграю я, то…
— Я вас поцелую, — отчего-то эти его слова прозвучали едва ли не угрозой.
…и холодком по полу потянуло, хотя окно Евдокия заперла. Почудился вдруг взгляд, настороженный, раздраженный даже… оглянулась.
Никого.
Пусто. И только покрывало непостижимым образом съехало с рамы, приоткрывая угол серого зеркала.
— Я вас не боюсь, — решилась Евдокия. — Согласна.
— Я не сомневался! Вы очень смелая женщина, — Лихослав поднял карты и, стукнув ими по полу, бросил на вальта бубновую даму.
От же ж!
И сидит, посмеивается… правда, улыбка какая-то кривоватая… и снова холодком по ногам, ощутимо так… и пальцы вдруг заледенели.
А взгляд, сверлящий спину, стал злым.
Или нет, это не злость — ненависть. Глухая. Застарелая.
Лихослав вдруг покачнулся и, побелев, прижал ладонь к груди.
— Вам плохо?
Мотнул головой, хотел что-то сказать, а не смог.
Да что здесь происходит? Вскочив на ноги, Евдокия оглянулась. Пуста комната. И все ж таки… покрывало медленно съезжало, будто кто-то с той стороны тянул его. Заколыхался огонек свечи, присел…
— Евдокия…
Лихослав схватил за руку, стиснул и на себя дернул, да так, что Евдокия едва не растянулась на полу.
— Тише. Держись меня. Обними.
За спину тянул. И Евдокия подчинилась, потому что…
…странно все…
…и свеча вот-вот погаснет, не устоит перед ледяным дыханием того, кто прячется в зеркале…
Стоило подумать, и огонек, вытянувшийся в тонкую рыжую нить, оборвался. В воцарившейся темноте, густой, кромешной, было слышно хриплое дыхание Лихослава. И скрип, не то двери, подпертой стулом, не то половиц.
Или зеркала…
Револьвер сам собою в руку лег.
— Нет, — Лихослав был рядом. — От него не будет пользы. Сиди…
Он держал за руку, и пальцы его были горячими, едва ли не раскаленными. А сама Евдокия замерзала…
…она знала, что такое холод.
И экипаж, севший задней осью в полынью. Кони храпят, танцуют, а вода расползается по застывшей реке, подтапливая казавшийся таким надежным, лед. Кучер спешит выпрячь четверик, и матушка злится. А Евдокия слушает многоголосицу волчьего хора, стараясь не думать, что до ближайшего жилья сотня верст… и ездит-то она верхом не слишком хорошо…
…ей пятнадцать.
…и мрачный ельник пугает. А прозрачное небо предупреждает о скорой метели. Та воет, злится, налетает с севера, сечет мелкою снежной крупой, ветром, наотмашь… ровняет дорогу, клонит ели к земле, и те хрустят, гнутся, падают…
…лошади кричат, почти как люди…
…буря все длится и длится, а с нею пробирается сквозь шубы, меха, лютый северный мороз. Ей тогда казалось, что все, жизнь ее недолгая оборвется… было страшно.
Почти как сейчас.
И покрывало соскальзывает с зеркала…
— Пр-р-р-очь, — Лихослав говорил низким голосом, от которого Евдокии хотелось зажать уши руками, лишь бы не слышать.
Ни его.
Ни тихого вздоха из темноты.
— Пр-р-рочь…
Смешок.
И вздох… близко, над самым ухом… прикосновение к волосам, скользящее, легкое…
Тишина.
Дыхание Лихослава. Спина его широкая, но какая-то сгорбленная. Он сидит, накренившись вперед, опираясь на прямые руки. Голову к груди прижал… а волосы растрепались. И Евдокия трогает их, гладит напряженную спину, уговаривая и его, и себя, что ничего-то страшного не случилось.
Свеча погасла?
Сквозняк?
Так свечи на сквозняке-то гаснут… а прочее — игра воображения… расшалилось оно…
— Евдокия? — голос Лихослава был низким, надсаженным.
— Тут я… — она убрала руку с его плеча.
Неловко вдруг стало. А от чего — не понять.
— Тут, — он развернулся и потерся лбом о плечо. — Ты тут… а там что?
— Не знаю…
— От него Серыми Землями пахнет.
Его дыхание опаляло, будто и не было ни халата, ни рубашки ночной… и стыдно, и страшно глупым девичьим страхом, неуместным в двадцать семь-то лет…
— Плохо пахнет…
— Оно ушло, — Евдокия провела по щеке, удивляясь тому, до чего жесткою стала щетина… — Ушло оно. И не вернется. А если вернется, то у меня револьвер есть…
