Андрей Лавистов - Нелюди Великой реки. Полуэльф
— Паола, Паола! — Семену очень не понравилось, как лежит фэйри, он потянулся потрясти ее за плечо, но и его остановил шустрый дедок. — А ты чего разлегся? — Это Семен мне уже. Может, мне приятно лежать под красивой представительницей народа фэйри неизвестного возраста? Может, я предаюсь изнеженности нравов?
— Я лежу по совету доктора Офейма!
Тут и Семен сообразил, куда мы зашли, и что за старичок вышел из-за шахматной доски. Известный целитель, «лепила Ефим», на местном гуляйпольском наречии; на самом деле его имя звучало Офейм, и специализировался он на ранах и повреждениях, полученных магическим путем. Но характер у доктора был премерзким: больных он предпочитал лечить по собственной методе, основанной на том, что болезнь не беда, а вина пациента. Или, скорее, наказание за вину со стороны неких высших сил. Может, потому он и выбрал местом своего пребывания Гуляйполе. Представляю себе: мечется какая-нибудь Слива по койке от боли, света белого не видит, а Офейм сидит рядом и наставительно приговаривает: «Терпи, терпи… заслужил — значит, терпи!» А чтобы обезболить — так это после долгих уговоров, просьб и молений. Да и обезболивание при ранах, нанесенных магическим путем, становится делом едва ли не таким же сложным, как самолечение. Угрозы своей жизни и здоровью со стороны гуляйпольских пациентов Офейм, кстати, игнорировал… Как это странно не вяжется с тем стариковским испугом, который я видел у него на лице, зайдя в помещение кафешки! Понятно, при такой репутации у доктора пациентов было не так много, но он не огорчался, а основал почему-то в Гуляйполе шахматный клуб. Шахматный клуб! Как если бы христиане в своем скиту поставили стол, затянутый зеленым сукном, для покера или штоса!
Но специалистом Офейм был первостепенным, и мой приятель из Академии, мотаясь в Гуляйполе за консультацией по сложному вопросу, каждый раз смешил меня рассказами о чудо-докторе и о том, как ему очередной раз не удалось совместить приятное с полезным, закусывая простоквашу гречневым суфле, вместо того чтобы заедать армирское бордо куском жаркого, и пялясь вместо гладких ляжек молоденьких танцовщиц на морщинистые рожи любителей шахматных баталий.
Так вот именно этот дедок стоял над нашими телами и совершенно без эмоций, но с профессиональным интересом рассматривал нас с Паолой.
— Раз вы доктор, так сделайте что-нибудь! — Семен рычал и скрежетал зубами. Понимаю я его — переживает человек… — Ваши труды будут щедро оплачены!
— Уже делаю, молодой человек! И первое, что тут нужно сделать, — так это подумать! И вы мне не мешайте лучше!
Вот как человек меняется, стоит затронуть сферу его профессиональных интересов: только что чуть голову в плечи не прятал от взглядов Семена, орла нашего… степного, а теперь вона как распетушился!
— А вы, молодой человек, лежите, лежите! — Это Офейм мне уже. — Вы ощущаете дыхание девушки?
— Да, щекой! Редкое, но размеренное…
— Протяните руку, прощупайте пульс и определите частоту!
На руке пульс не прощупывался. Я положил руку на шею девушки, но тоже ничего не почувствовал. Ну не ноги же ей щупать!
— Безымянный палец на ключицу, средним, подушечкой, сразу и почувствуешь! Да не дави, это тебе не кнопка!
Пульс был. Слабый, не знаю уж, «нитевидный» или кому какой еще «видный», но был. Во! Наполнение слабое, едва-едва! Так и сказал зависшим надо мной Семену и Офейму.
— Прекрасно! — Доктор заметно расслабился, выпрямился и начал с интересом рассматривать «место происшествия».
Семен едва сдерживался, чтобы не начать орать на доктора, но Офейм не обращал на него никакого внимания.
— Посмотри, Гренор, какой удар! Ты и в лучшие свои годы так не смог бы!
Второй старичок открыл рот, чтобы ответить, да так и застыл, и я уж испугался, что он может сказать только сакраментальное «Чемберлен — это голова!», а это никак нам не поможет.
Впрочем, Офейм не нуждался в ответе. Полюбовавшись на вывернутую раму, он вперил в меня пронизывающий взгляд:
— Амулет! — Офейм направил на меня палец, словно ствол пистолета. — У тебя амулет, поглощающий магию! Ты жив-здоров, чего и всем желаю! А девочка жива по двум причинам: фэйри — народец крепкий, регенерационные способности прекрасные, да и держалась она за тебя, поэтому удар вы частично разделили! Прижми ее к себе крепче, пусть амулет поработает! А еще лучше, поцелуй-ка ее! С языком! Чтобы слизистые соприкоснулись! Давай-давай! Нет, стой! Снимай с нее и себя штаны — и ее…
Тут доктор загнул неприличное слово, которым активно пользуются подростки, с подростковым же энтузиазмом.
— Не смей, сволочь! Убью! — Семена точно кондрашка хватит от такого уровня медицинского обслуживания. Как будто я всю жизнь мечтал трахнуть бесчувственную фэйри. Хотя, положа руку на сердце…
— Доктор, амулет на кровь завязан! — решил я частично раскрыть секрет смарагда. Что ж я, совсем гад какой?
— У-у-у! — разочарованно промычал старик. — Досадно! Ну, что ж поделаешь, придется работать с тем, что есть… Обряд кровного родства проводить придется… подправить его слегка только…
Доктор заметно увял, и я понял, почему он огорчается: в его врачебной практике случай, когда лечение от магической атаки проводится с помощью полового акта, был бы редким, гм-гм, смарагдом! Такой «поцелуй принца» для «спящей царевны», с учетом специфики Гуляйполя. А обряд кровного родства — никакой изюминки…
Семен времени не терял. Вытащив из ножен свою финку, а из кармана бензиновую зажигалку, он начал прокаливать лезвие.
— Ты бы еще саблю достал, — поморщился Офейм, — или меч двуручный! Отойди от пациента, дай профессионалу закончить работу! Жорик! Саквояж с инструментами!
Знакомый уже нам официант мигом притаранил черный «докторский» саквояж. Офейм достал оттуда спиртовку и скальпель с тонким лезвием. Нет, ланцет — поуже он, чем скальпель… Зачем в таком деле ланцет? Офейм начал водить руками над ланцетом, и я позвоночником ощутил, как на лезвие накладываются какие-то неслабые чары. Нос мой никак не мог опознать запаха — разве у Конкруда в его подвале пахло похоже возле агрегата для переливания крови.
Надрез на руке фэйри, надрез на моей руке, наложить руку на руку, чтобы кровь смешалась… Хорошо хоть без обрядовой стороны, камлания и посвящения богам обошлось: фэйри без сознания была, а сам я сильно сомневался в силе «богов» после разговоров со скитниками.
— Пару капель на губы… хорошо! — Доктор возился с фэйри, что-то подколдовывая и наблюдая, как моя кровь капает ей в рот. Сглотнула? Радужка глаз фэйри была абсолютно черной, когда она открыла глаза. Я даже за нее испугался. Но вот зрачок девушки из кошачьего, вертикального, стал нормальным, круглым…
