Сергей Мельник - Барон Ульрих
В общем, пока я дошел до покоев своей возлюбленной, левое плечо вымокло от слез, а правая рука болела от рукопожатий, настроение было пришибленно-возвышенным, улыбка неестественно прекрасной, мыслей — ноль.
— Баронесса Нона фон Когдейр! — объявил кто-то из прислуги, открывая мне дверь.
Ух, прямо дух захватывает, как быстро из женоподобного мальчика можно сварганить самую настоящую сердцеедку! М-да, а красивая она, что ни говори, не зря ей в образе мужчины столько шпилек досталось по поводу ее вида. Тяжело было прятать свою суть.
— Баронесса. — Я низко поклонился.
— Барон. — Красиво и изящно присела она.
— Прекрасно смотритесь, — невпопад ляпнул Рамус Гердскольд, получая локтем в бок от брата.
Если б Трим его не стукнул, уж я бы точно! Нуггет, тьфу ты, Нона почти на голову выше меня, что неудивительно, девице уже двадцать пять, в то время как мне только десятый год от роду.
Дальше, держась за ручки, мы неспешно, с остановками прошли украшенными коридорами в главный зал. Там в белой хламиде Гурт Вангкор, облеченный властью глава защитников, стал толкать красивую, запутанную и до жути скучную речь о долге, любви, ответственности и всем том, что старики любят «впаривать» молодым людям, с серьезным видом потрясая пальчиком перед носом.
— Мы все здесь сегодня собрались, в этот знаменательный день, чтобы засвидетельствовать данной нам властью, перед законом и небесами, брак этих двух юных и прекрасных молодых людей, во славу продолжения древних родов Финора! — Старик каркал без остановки и бумажки, сияя взглядом и крупными залысинами. — От родов пусть засвидетельствуют брак!
— Я барон Эрхард фон Турп, я свидетельствую перед законом и небесами за род Рингмар! — Долговязый барон вышел вперед, становясь рядом со мной.
— Я сэр Альфред Лин, я свидетельствую перед законом и небесами за род Когдейр! — Старый защитник встал со стороны Ноны.
— Если же есть здесь кто-то, кто против этого брака либо же знает причину, по которой этому браку не бывать, пусть выйдет и говорит либо же умолкнет навсегда с этих пор! — Старик, а вместе с ним я оглядел присутствующих, но добровольцев в зале, похоже, не наблюдалось. Хоть бери сам выходи. — Тогда властью, данной мне королем, соединяю этих молодых людей узами брака, нарекая их отныне мужем и женой! Да благословят вас небеса!
— Да благословят вас небеса! — дружно взревели гости, подскакивая со своих мест.
— Жених может поцеловать невесту, — довершил церемонию Вангкор.
По моему жесту один из братцев заплетающейся походкой принес мне маленькую скамеечку, обитую бархатом, на которую я, покачнувшись, взобрался. С легким смущением вспотевшими от волнения руками я поднял легкую вуаль баронессы.
Нет, ну что это такое? Чего она плачет? Я же так не смогу, я же сейчас сам разревусь! По ее щекам катились без остановки дорожки слез, темные глаза на белой коже смотрелись двумя завораживающими бездонными озерами глубокой воды. Ох, ну и дела, ну и дела…
Медленно, словно в замедленном кино, я наклонился к ее лицу, касаясь губ.
* * *Замок не спал, народ все еще балагурил, несмотря на поздний час. Люди пели, люди ели, люди отдыхали и веселились, а старики-разбойники палили в ночную тьму яркими россыпями огней салюта.
Хорошо, красиво, невольно я даже позавидовал всем им, всем этим людям, не знающим даже половины тех чувств и мыслей, что витали в моей голове. Нас с Ноной отпустили в наши покои, и формально у нас сейчас наша первая брачная ночь.
Первая брачная ночь.
М-да. Я уже давно выбросил из своей головы и сердца все эти бредни про любовь, смиряясь с мыслью, что, похоже, навсегда останусь один, так и не создав семью. Что же изменилось? Ничего. Мы сидели весь вечер рядом, мы улыбались, мы целовались, а потом поднялись к себе, где она, не говоря ни слова, заперлась в одной из комнат, оставляя меня в гордом одиночестве смотреть в окно на тот праздник жизни, что охватил замок.
Ожидал ли я чего-то большего?
Черт меня побери, похоже, да, иначе бы не чувствовал себя сейчас так разбито и погано. Ну да ладно, мне не привыкать сидеть в одиночестве ночами перед окном. Эх, жизнь моя жестянка, а ну ее в болото. Расклеился что-то, надо собраться.
Где-то час я потратил на то, чтобы произвести перепись того барахла, что мне подарили на свадьбу, и всего пять минут на то, чтобы подсчитать деньги. Стало еще грустней. Вот жмоты, сожрали пять телят и под десяток хрюшек, а заплатили как за кошку средней упитанности.
Тяжело вздохнув, я откинулся на спинку кресла, закидывая ноги на стол.
— Ах ты ж мать-перемать! — От неожиданности и испуга я кувыркнулся через спинку назад, растянувшись на полу.
В оконном проеме со стороны улицы, в свете вспышек посылаемого в небо салюта стояла растрепанная вампиресса. Мой телохранитель. Тина. Стояла, тяжелым взглядом нечеловеческих глаз прожигая меня.
