Алексей Ворон - По запаху крови
— Конечно, Блейдд, — ответил Гвидион, прищурив глаза. — Неужели ты думаешь, что я бы не заметил следы волколака, вынюхивающего тайные ходы в моих пещерах?
Я обиженно подумал, что, если бы Гвидион не захотел, побег бы не состоялся, а значит, его, а не Морейн нужно считать виновным. Гвидион прочел мои мысли и широко улыбнулся мне, подтверждал это предположение.
Потом мы сидели с Гвидионом в его кабинете, пили теплое жреческое вино из бузины и вспоминали подробности обряда и свадьбы. Инир бросал на меня злобные взгляды, но беспрекословно прислуживал нам.
— Надо же, хитроумный Жрец опоил нас всех своим зельем, я никак не мог этого ожидать, — сокрушенно произнес Гвидион, — я-то думал, что будет бой, ради которого я был рожден, к которому всю жизнь готовился. Думал, мы с тобой сможем прийти на помощь Моране и Бренну, если им придется тяжко. А вместо этого нам самим пришлось пережить те же испытания, что и им. Ну, они-то ладно, сумасшедшие, они знали, ради чего все терпели. А нас с тобой, за что подвергли этому кошмару? Мне до сих пор мерещатся их кровавые фантазии.
В моей памяти сохранилось ощущение, что был во всем этом какой-то глубокий, ускользнувший от меня смысл. Я растерянно посмотрел на Гвидиона и спросил:
— Я так и не понял, в чем заключалась роль Морейн. Бренн должен был умереть во время обряда, чтобы возродиться вновь уже без Зверя. А что происходило с ней?
— Ничего. Она тоже видела галлюцинации, с ней ничего не происходило она была таким же свидетелем, как мы. Это испытание предназначалось только для Бренна. Морана уже прошла его, когда выбросила в море кинжал Эринирского принца.
— Я, как дурак, переживал за нее, а ей это, оказывается, даже не было нужно. — Я обиженно вздохнул и пожаловался: — Моя голова уже который день гудит от ритуального зелья.
— Нет, — ответил Гвидион, — ты с тех пор, не прекращая, пил, твоя голова гудит от обычного пьянства, как у большинства людей в этом замке. Надеюсь, это скоро закончится и наступит, наконец, тишина. Королю давно пора в Думнонию.
— Бедный король, он был в такой ярости, что мне казалось, он убьет их обоих. Как тебе удалось утихомирить его?
— Пришлось пустить в дело магию, — смеясь, ответил Гвидион.
— Что же твоя магия заставила его смириться с тем, что трон Медового Острова останется без законного наследника? — поинтересовался я, решив воспользоваться небывалой разговорчивостью друида.
— Нас пятеро братьев, кроме самого Белина, — ответил Гвидион, — ну я, может, не в счет, но, все равно, четыре наследника у Белина есть, только и следи, чтобы кто-нибудь не вступил в законное наследство раньше срока.
— А как же пророчество оракула? Я думал, Эринирская королева сохранила Морейн жизнь ради того, чтобы она родила Белину сына.
— Кто может знать все тайны мудрой Меленасс, — улыбнулся Гвидион и налил себе в бокал новую порцию жреческого вина. — Она могла не назвать принцессе свою истинную цель. Конечно, Эринирской королеве было известно о рождении древнего Врага. Возможно, она так же, как Мидир, надеялась, что ее дочь поссорит Белина с Бренном и заставит Оллатара сражаться против Зверя. Трудно сказать, знала ли она вообще о предсказании оракула. — Гвидион многозначительно замолчал. Прищурив один глаз, он внимательно изучал другим содержимое своего бокала. Потом усмехнулся и продолжил: — А может, она и не нуждалась в предсказаниях. Мои братья не сильны в арифметике, никто из них не догадался вычесть из возраста Белина возраст Мораны, а получается, я бы сказал, подозрительная цифра.
Я тоже был не силен в арифметике, поэтому недоуменно посмотрел на него, ожидал объяснений. Но Гвидион предоставил мне возможность разобраться самому. После долгих размышлений я спросил:
— Ты хочешь сказать, что Меленасс покинула короля Дунваллона уже будучи беременной?
Гвидион замотал головой:
— Нет, нет, это было бы слишком хорошо. Так не бывает. Кто-то мог ошибиться в возрасте.
— Теперь понятно, почему Эринирский король не любил Морейн, — сказал я.
— Насколько мне известно, сама Эринирская королева ничего такого не сказала своей дочери, а должна была бы, если бы это было правдой. И потом, — Гвидион запнулся. — Никто из нас не убьет своего брата.
— Кое-кто это уже сделал, — возразил я.
Гвидион посмотрел на меня с недоумением.
— Если Белин брат Моране, то, значит, и Эринирскому принцу Серасафу тоже. Не так ли? Насколько мне известно, Серасаф умер от раны, нанесенной Белином. Непонятно только, почему первую часть пророчества исполнил Белин, а на Морейн женился Бренн.
— Оракул не говорил, что все должен был сделать один брат. Бренну всегда достается самое приятное, — произнес Гвидион и влил в себя очередную порцию крепкого вина.
Я смотрел, как рубиновые струи стекают по его светлой бороде и оставляют на белом одеянии кровавые следы. Только теперь я понял, что Королевский друид безнадежно пьян.
Глава 26
Каершер
Белин настоял на том, что присутствие Бренна необходимо на северной границе Поэннина в Каершере, где окрепшие соседние племена селгов стали слишком настойчиво задирать плохо защищенные рубежи королевства.
Это была очевидная ссылка. Но Бренн, вопреки своему обыкновению, беспрекословно подчинился, стремясь как можно скорее избавиться от общества короля.
В своих пещерах Гвидион обучал Морейн готовить отвары для ее супруга, в случае, если у него начнется приступ безумия. Морейн с редким усердием и старательностью изучала показываемые Гвидионом травы и состав лекарств. Она не хотела покидать привычный и надежный Поэннинский замок, но, видя в Белине опасность для своего мужа, смирилась с переездом.
— Я хочу забрать своего Ворона, — сказала она Гвидиону, — где он?
Гвидион расхохотался:
— Как быстро ты переняла от Бренна способность считать своим все, что тебе понравилось! В этой комнате нет и никогда не было ничего твоего.
Морейн пожала плечами, она больше не боялась друида:
— Я просто оговорилась. Почему бы тебе не отдать его мне, тебе он не нужен. А я привязалась к этой птице.
— Морана, дорогая моя родственница, — Гвидион взял ее за руку, улыбаясь, — послушай доброго совета: забудь все свои добрачные привязанности к птицам и зверям и сосредоточься на своем супруге. Ему очень необходимо твое внимание.
Морейн раздраженно выдернула руку и спросила:
— Хоть проститься мне с ним позволяется?
Гвидион покачал головой:
— Извини, дорогая, ты сама сказала, что он мне не нужен, и я его отпустил. Он больше не вернется. Он свободен, о чем же печалиться?
— Немногие здесь любили меня, — с грустью проговорила Морейн, — что же он улетел и даже не попрощался со мной?
