Дмитрий Чистов - Время колесниц
— Всё же старый Ар мне нравился больше!
Ворота, ведущие из Города Воинов в центральную часть Ара, называемую Город Мудрецов, были по неведомой причине затворены; на боевой галерее стены, построенной в незапамятные времена Младшими Богами, прогуливались несколько часовых.
Бринн помахал рукой воину, укрывшемуся от палящих солнечных лучей в тени надвратной арки:
— Эй, открывайте-ка ворота! Нам необходимо пройти на священный участок.
— А кто ты такой, чтобы мы отворили перед тобой ворота?
— Разве необходимо быть кем-то, если хочешь войти в Город Мудрецов?
— Да. Такова воля старейшин. Назови своё ремесло или уходи. В храмах — время богов; они откроют свои двери прихожанам только через семь дней, по окончании праздничной недели.
— А каким ремеслом необходимо владеть, чтобы войти сейчас?
— Назови своё, и я отвечу, имеешь ли ты такое право.
— Я придаю форму тому, у чего нет формы. Стражник презрительно сплюнул на землю:
— Да знаешь ли ты, чужеземец, сколько в Огненном Городе гончаров? Почитай каждый второй — мастер в гончарном деле. Скажешь ли, что нет человека искуснее тебя в этом ремесле?
Бринн задумался.
— Нет. Возможно, есть кто-нибудь искуснее, — честно признался он.
— Тогда прощай, — ответил стражник и, развернув узелок с прихваченным из дома завтраком, принялся за еду.
Эдан двинулся было в сторону от ворот, но Бринн придержал его, приобняв за плечи, и вновь обратился к нелюбезному охраннику:
— Послушай, почтенный!
— Чего тебе?
— Есть у меня и второе ремесло. Привычен я разрушать то, что обладает формой.
— Воин, стало быть? Эка невидаль! — махнул рукой стражник. — Мы не испытываем недостатка ни в бойцах, ни в героях. Уходи. Ведь не будешь же ты утверждать, будто ты — лучший из воинов?
— Нет.
— Значит, не подходишь.
— Погоди немного. Владею я ещё одним ремеслом: могу сливать воедино и форму, и не имеющее формы!
— Медник! Этих в Аре тоже в избытке. Однако, может быть, ты лучший из бронзолитейщиков?
— Не думаю...
— Приходи через семь дней, — добродушно посоветовал ему стражник. — А сейчас не мешай моей трапезе!
— Неужели нет на свете ремесла, в котором Бринн из Племени Ллеу может считаться лучшим? — иронично произнёс кто-то, незаметно подошедший к ним со стороны. Был он костист и широк в плечах и имел жёсткие, как солома, русые волосы, небрежно перехваченные холщовой тесьмой. Крупные черты, широкие скулы и мясистые губы не придавали его лицу изящества, однако живые ярко-голубые глаза как магнит притягивали к себе всё внимание наблюдателя.
— Твой голос кажется мне очень знакомым,— заметил Бринн, окинув собеседника внимательным взглядом.
— Мы уже встречались и беседовали,— пояснил тот, поправив перекинутый через плечо широкий ремень своей пращи.
— Ван?
— Именно так.
— Я думал, ты предпочитаешь не покидать свои леса.
— Так оно и было — до поры до времени. Сейчас многое изменилось, и я решил совершить путешествие по населённым людьми городам; заодно я разыскиваю своего сына. О его судьбе ничего не известно со времён войны ургитов с хольдерингами, или, как теперь её называют, битвы пяти кланов. Стервец обманул нас и сбежал из дому вместе с моей любимой пращой. Пришлось сделать себе новую!
Эдан развёл руками:
— Куллд остался жив и даже не был ранен. Говорят, что Гонор пригласил его отправиться вместе с ним за какими-то древними сокровищами.
— Этот прохвост — не лучшая компания для моего сына, — недовольно нахмурил брови Ван. — Хорошему от него не научишься. Впрочем, ничего не поделаешь, дети растут... Если увидите Куллда, передайте мою просьбу вернуться домой.
— Непременно. А давно ли ты пребываешь в Аре?
— Несколько дней. Неудачное время для визита — повсюду такая сутолока...
— Может быть, ты объяснишь, почему нас не пропускают в Город Мудрецов?
— Таково распоряжение нынешнего князя. Оно гласит, что в течение праздничной недели во внутренний город, кроме его постоянных жителей, могут войти только лучшие в своём ремесле. Вероятнее всего, эту штуку изобрёл Нудд, решив таким образом ограничить приток зевак в храмы во время праздников. Его, видите ли, раздражают толпящиеся под окнами грязные паломники.
— Разве в Аре есть князь? А как же старейшины?
— Теперь есть. И уже не первый, насколько могу судить. Предыдущий имел глупость в прошлом году разогнать ^народное собрание, за что и поплатился. Новый князь при поддержке Совета и при бурном одобрении народа прикончил своего предшественника и немедленно сам занял освободившуюся должность. Вместо того чтобы, как ожидалось, навеки её упразднить. Говорят, покойный со своим родом доблестно сражались, но ополчение вынесло их к порогу дома на копьях. Впрочем, нынешний правитель, по имени Турм Росомаха, тоже приходился бывшему князю дальним родственником; ведь все они — хольдеринги!
— Как же так? — Эдан не поверил своим ушам. — Разве может родич пойти против родича?
— Выходит, может. Во всяком случае, у хольдерингов в последнее время это неплохо получается! Вкус власти делает всех воинов безумными; она бьёт им в головы, как брага на пустой желудок. Так вы идёте? — Ван подошёл к жующему стражу и, наклонившись, что-то прошептал ему в ухо. Тот быстро вскочил, поперхнувшись куском баранины в тесте, и бросился отворять ворота.
— Что ты сказал ему? — поинтересовался Бринн, когда они уже шли по замощённой деревянными плахами улице Города Мудрецов.
— Ничего особенного. Сам посуди: раз в храмах сейчас время богов, то почему боги не могут свободно пройти туда?
После недолгой прогулки они оказались у массивного здания с плоской крышей, парадный фасад которого был оформлен двумя парами круглых массивных колонн. Святилище Среброрукого с полным правом могло считаться наиболее монументальным сооружением Огненного Города, а жреческий орден бога Нудда, без сомнений, в местной касте мудрецов считался самым богатым.
Проигнорировав пытавшегося заступить им дорогу привратника, все трое вошли в храм через служебный вход — маленькую калитку, прорубленную в восточной стене. Дом Нудда многократно расширялся и достраивался без всякого плана, постепенно занимая близлежащие кварталы, и со временем превратился в настоящий лабиринт из залов, келий, крытых переходов и двориков. Ван, по всей видимости, уже неоднократно посещал этот храм и уверенно вёл их лишь ему известным путём.
Хозяин сидел посреди круглого зала с куполообразным сводом на мозаичном полу из мелкой речной гальки. Подле на специальном коврике расположился, поджав по себя ноги, первосвященник Нудда; в руках он держал стопку деревянных табличек, испещрённых столбцами мелких значков.
