Юлия Бажова - Сети
Имандра, не глядя на него, покрутила пальцем у виска и сердито ударила каблуками коня.
– Почему ее? Безопаснее ехать всем вместе, – вполголоса сказал Равен, наклонившись к Токо, который яростно тер глаза.
Тот пожал плечами.
Морган не стал притворяться, что не слышал.
– Я думал об этом. – Он обвел неуверенным взглядом помятые встревоженные лица ребят. Решение послать сестру было принято рано утром, когда Милена предупредила, что Имандру ожидают разборки с владельцами гостиницы: вчера она опрокинула стол, на спор пытаясь сделать среди пивных кружек стойку на голове, сломала перила на лестнице и разбила в коридоре окно. И комнату, разумеется, не прибрала: символически вытерла пол простыней и закинула ее под кровать вместе с осколками зеркала. Лучше, если физиономия дебоширки не будет мозолить глаза разъяренным хозяевам. Отправить с сестрой ее же напарника Морган посчитал наиболее безопасным: несмотря на явный недостаток интеллекта, у Керна сильный Дар. – Попробуем дождаться Арра. Если к завтрашнему утру не объявится… – Морган сделал приглашающий жест в сторону покидающих двор всадников. – Если кто-то хочет ехать с ними – пожалуйста. Я один справлюсь. – «Это еще и лучше, если Арр привезет Марго».
Рав и Токо обменялись сдержанными взглядами и сконфуженно застыли в одинаковых позах, скрестив руки.
«Чего уставились, олухи? Так и будете всю жизнь хавать решения сбрендившего начальства? Скажите хоть слово против! Прав я или нет?»
Было в этом рискованном поступке еще нечто, что Морган с остервенением запихивал внутрь, а оно перло и перло обратно. Страх представить свою возлюбленную-дикарку сестре.
Слова против никто не сказал. Никто не горел желанием с похмелья трястись в седле. А возможно, Арр перед отъездом попросил ребят присматривать за ним. Токо подавил очередной зевок.
– Мор, это все-таки его сын?
– Чей?
– Императора.
– Не совсем. Идите, не мучайте себя. Переговорю с хозяйкой, – она уже стерегла добычу, с издевательским спокойствием прохаживаясь перед крыльцом, украшенным переливающимися в лучах солнца сосульками, – и присоединюсь к вам. – Морган, с подчеркнуто добродушным оскалом, двинулся навстречу фурии. Широко раскинул руки, изображая капитуляцию: – Я весь твой, мэм!
– В гробу тебя видела! – заорала фурия. – Тебя, твою сумасшедшую девку и вас всех! Чтоб я когда-нибудь еще пустила колдунов! Пятьдесят данов серебром!
– Ты чего, мать, накурилась? – выпалил Рав и получил сердитый тычок в спину от Токо мгновением раньше, чем хозяйка заверещала на весь двор:
– Пятьдесят данов, и чтоб через десять минут духу вашего здесь не было!
За час уговоров, которые заключались в терпеливом выслушивании случаев непорядков, учиненных своими сородичами за девять лет существования гостиницы, демонстрации глубочайшего раскаяния и сочувствия, Морган смягчил сердце дородной ухоженной вдовы, со строгим бледнокаменным лицом, увенчанным гигантским куполом пепельных волос, до разрешения остаться еще на сутки. В душе он даже был благодарен ей за каникулы от мыслей об Арре. Однако в отношении пятидесяти данов хозяйка осталась непреклонна. Проклиная прокурора внутри себя, не допустившего злоупотребления Даром – Арр ради спасения денег прибег бы к внушению не раздумывая, – Морган побрел в столовую за опохмелом для парней. Пиво сгладит шок, который они испытают, узнав об истинном происхождении Иштвана. В карманах царила невероятная и неуютная – до чего же быстро привыкаешь к достатку! – легкость. Они остались с двумя серебряными монетами. Не предвестие ли это, что сегодня-завтра вернется Арр? С той же вероятностью это может быть и знамением обратного: следует не дожидаться его, а догонять отпущенных на волю судьбы детей.
Сутки ожидания не вернули исчезнувшего путника. Все время, свободное от сна и еды, Морган месил сапогами бурую грязь по обочине тракта – пара миль в одну сторону, пара миль в другую – с полной головой жутких предположений, которые гонялись друг за другом по кругу. Когда воображение подло подсунуло Марго в объятиях Арра и венчающего их, по уши околдованного Лишинна, мир вокруг начал мутнеть и пританцовывать, а Токо – в течение дня они с Равеном менялись, отшагивая рядом с Морганом каждый по дозорной смене – взял его под локоть, как больного, которому тяжело передвигаться самостоятельно.
«Внушенная Даром мысль держится в голове три – пять дней. Чтобы священник не заподозрил колдовства, Арру пришлось бы постоянно подновлять внушение», – успокаивал себя Морган. И тут же в черепную коробку постучалось предательское «или»: «строить канал». Уговорить какого-нибудь мастера, заплатить. Заплатить много. Если только… он не умеет строить каналы сам и помалкивает об этом. Вполне посильная задача для человека, исцелившего больного с внутренним кровотечением. В тот день, после драки с гвардейцами, Моргану было так плохо, что он совсем забыл озадачиться вопросом, как Арру удался трюк, достойный лучших мастеров медицины.
«Что я о нем знаю?»
В Манну Арра легко проникнуть, как в облако: он всегда открыт. И как в облаке, кроме сияющего белого крошева – подсвеченных солнцем мельчайших капелек воды – ничего не видно. Это облако висело над Морганом всю ночь, и наутро, когда он запрыгнул на лошадь, мысли об Арре были готовы к новым кругам. Он переключился на Имандру, – добрались ли ребятишки до отряда? – и его захватил бешеный вихрь, в такт галопу. Не иначе как внутри головы существует некое пространство, специально выделенное Природой для помутня-ющего рассудок страха за близких людей. Морган намеревался повторить путь, который прочертил вчера на карте для Имандры и Керна. Если все прошло как надо, временные врата пробиты и его уже ждут.
Дышать стало легче лишь к вечеру, когда свернули с тракта к реке, и Рав, в который раз за день отсматривающий следы, сообщил, что самый рискованный отрезок пути – источник всяческих соблазнов и опасности получить от дикарей стрелу – Имандра с Керном преодолели. Пересечь мост, а дальше – заснеженный бездорожный лес, родная стихия, где осторожность и развитое дальнее видение Керна должны были обеспечить ребятам безопасность. Эта успокаивающая мысль пробудила зверский аппетит, какого Морган не испытывал, наверное, лет двадцать. Он достал гостиничные припасы – бутерброды с ветчиной и сыром, чечевичные лепешки и мясной рулет. Парни последовали его примеру. В течение дня он ни разу не предложил сделать привал, и ребята покорно молчали. Теперь, глядя, с какой скоростью они работают челюстями, Морган чувствовал стыд. Неужели он действительно так зациклился на своих переживаниях, если начал морить голодом тех, о ком должен заботиться?
