Марк Даниэль Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка
Рагнарёк — это слово полыхало в мозгу, шипело, словно опущенное в воду раскаленное клеймо. Сумерки богов. Вот в чем его предназначенье, вот для чего он рожден!
Но в следующее мгновенье бог с боевым молотом ударил зверя по голове, одноглазый старик обмотал ему передние лапы веревками, и странного вида призраки — наполовину вороны, наполовину женщины, рассмотреть которых было невозможно, так быстро они метались вокруг — налетели со всех сторон и затащили волка обратно в пещеру.
Луис хотел броситься за ним, сделать то, чего не сумел сделать, выхватить меч из пасти волка и освободить его, освободить себя.
— Луис. — Рядом с ним стояла Беатрис. Она взяла его за руку и поцеловала.
— Мы встретимся снова, — сказала она, — в вечности. Ищи меня. Найди меня.
— Я никогда не покину тебя.
— Однажды ты уже привязал меня к жизни, — сказала она, — теперь я отпускаю тебя, чтобы ты жил.
Она выпустила его руку, и его потащило вверх через нити света, через сияющую радугу, он увидел под собой корабль из ногтей мертвецов, услышал свист ветра в ушах, пока несся между ветвями древа из света. А потом он снова оказался в пещере с источником.
Глава пятьдесят пятая
Дитя крови
Элиф видел, что Змееглаз затащил Беатрис в озеро, под воду, однако он был поглощен ритуалом и тем, что приказывал ему источник. Он не мог подойти к ней. Волкодлак обязан был довести обряд до конца, помочь Луису снова подняться по мировому древу в свой собственный мир. Человек-волк не мог даже закричать на Змееглаза, он продолжал бормотать заклинания, оставив часть своего сознания на берегу в ожидании Луиса, а часть — в пещере.
Луис сначала сопротивлялся, но вскоре затих, и держать его было легко. Элиф так и держал, глядя прямо на волка. Зияющая рана тянулась по боку чудовища до самой груди. Голова свесилась набок, он тяжело дышал.
— Давай, ну давай же! — говорил Элиф Луису. — Сделай то, что требуется. Сделай то, что ты должен.
Волк теперь лег в озере на бок, опустив голову под воду. Он не двигался. Когда Элиф пригляделся в мертвящем свете переливающихся камней, то увидел, что из брюха зверя тянется что-то, похожее на белую веревку. Седовласый воин все-таки расправился с ним. Неужели волк погиб раньше бога? Змее- глаз-то до сих пор жив. Элиф ослабел от восторга. Готово, дело сделано, волк погиб, а бог остался в живых в Мидгарде.
Ученый возвращался, словно сгусток света, заключенный в свет, словно сверкающая рыбка в неводе из нитей света. Элиф взял его за руку, полностью вернул свое сознание в пещеру, и Луис, отплевываясь, поднялся из вод источника. Элиф оттащил его к ближайшему месту, где он мог лежать, не погружаясь в воду с головой. Он протащил его над задними лапами волка, уложил на тело зверя, а затем развернулся к Змееглазу. Мальчишка выпустил Беатрис и посмотрел на Элифа.
— Все мои друзья вернулись ко мне! — сообщил он. — Все чудесные руны танцуют, чтобы порадовать меня!
Элиф бросился на мальчика, опрокинул на спину, вцепившись ему в голову, и ткнул большим пальцем ему в глаз. Змееглаз упал в воду под тяжестью человека-волка, однако Элиф уже скоро обмяк и разжал руки. Мальчик поднялся. Один глаз у него превратился в кровавое месиво, однако лицо сияло от счастья.
— Они здесь! Руны, которые убивают и истребляют! Я повелитель смерти! Я истребляю все живое! Я Один, обретший плоть на земле, а мой враг, волк, лежит мертвый!
— Ты убил ее, — сказал Луис.
Змееглаз смотрел, как Луис слизывает кровь с пальцев.
— Убил. И тебя убью. Только у тебя, господин, нет огонька на стене. Умоляю, скажи, кто ты такой. Отвечай быстрее, мне предстоит истребить целый мир!
Луис наклонился над водой и вынул что-то блестящее, изогнутое и опасное. Меч Болли Болисона. И побрел по воде к мальчику.
— Почему мои руны бегут от тебя? Почему они не поют? Кто ты такой, господин? Отвечай мне!
— Я волк, — сказал Луис и снес мальчишке голову с плеч. Тело Змееглаза рухнуло на колени, из шеи забил фонтан крови, голова скатилась в воду у него за спиной. А в следующий миг свет, яркий-преяркий свет, залил пространство, слепя глаза.
Луису показалось, что вокруг замелькали какие-то знаки, буквы, которые были чем-то большим, чем буквы, некие сущности, отображающие истинную природу людей, богов, животных, стихий и еще того, что намного удивительнее и непонятнее всего этого.
Руны разбросало по каменным тоннелям, некоторые упали в источник, некоторые осели на каменном выступе, где лежала Стилиана, некоторые с воплями разнеслись по темным пещерам.
Луис поморгал, привыкая к новому свету, прошел через озеро, забросил меч в каменный коридор и вытащил Беатрис из воды. Поднимая ее, он ощутил себя необычайно сильным.
Он вытащил ее на сухое место и прижал к себе. Она не дышала. Он послушал сердце. Уловил слабое биение, но оно тут же затихло.
— Не уходи, — попросил он. — Помнишь, я привязал тебя к жизни. Я привязал тебя к жизни.
Но она уже ушла, и он обнимал безжизненное тело. Лампа в конце концов заморгала и погасла, вместе с ней исчезло и свечение камней. Луис сидел в темноте, прислушиваясь к собственному дыханию, замерзая и готовясь умереть. Темнота здесь была не совсем темнотой, понял вдруг он, точнее, в нем зародились какие-то новые чувства. Скалы источали аромат, он чувствовал запах воздушных потоков, спускавшихся в подземелья сверху, мог попробовать на вкус дымное небо над Константинополем. И он совершенно не чувствовал усталости. На самом деле, он чувствовал себя совершенно здоровым и бодрым, несмотря на все пережитое.
— Я побывала в темноте и вернула обратно светящиеся знаки. — Голос у него за спиной. Стилиана. Он услышал, как она бредет по воде.
— Как ты меня нашла?
— Я вижу тебя, я вижу, кто ты, каким ты стал. Я тоже вплела себя в легенду.
— Но я стал пустым местом.
— Волк посмотрел на тебя. Теперь он в тебе. Точно так же, как эти символы — во мне. Здесь, в темноте рядом со мной, их три штуки. По одной на каждую ипостась богини. Интересно, куда подевались остальные.
— Что такое эти руны?
— Магия. Полученная за жертву источнику.
— И что ты отдала?
Стилиана взяла руку Луиса и поднесла к своему лицу. Под одним веком он ощутил глазное яблоко. Под другим — провал.
— Вот это, — сказала она, — и еще все свое счастье. Я видела в источнике свою сестру. Она по-прежнему здесь, как мне кажется, но она не добилась успеха. Она теперь безумна, а наше будущее в ее руках.
— Как это?
— Мы с тобой, схоластик, будем вечно находить друг друга. Боги связали нас одной нитью.
