Александр Анисимов - Игры богов
— Что надо, старик? — незлобливо поинтересовался один из сидящих, когда Вазгер подошел достаточно близко. Никому и в голову не могло прийти, что под личиной охотника скрывается изрядно постаревший, но все еще грозный воин.
— День добрый, сынки, — ответил наемник со скрытой горечью: так он еще ни к кому не обращался. Но внешне Вазгер ничем не выдал терзавших его чувств. — Присесть позволите?
— Конечно, папаша, о чем разговор! — хмыкнул все тот же воин, что заговорил первым. Подождав, пока Вазгер поудобнее устроится у огня и не рассядутся все остальные, он повторил свой вопрос:
— Так чего тебе надо? И кто ты вообще такой?
— Кто, кто… — не слишком любезно ответил наемник. — Егерь, кто ж еще, Гайдерисом зовут.
Уже произнося эти слова, Вазгер понял, что дал промашку. Если бы хоть один из воинов знал настоящего хранителя охотничьего домика, для наемника это могло закончиться плачевно. Рука наемника незаметно и как бы невзначай скользнула к поясу и остановилась у самой рукояти тяжелого охотничьего ножа. В случае чего Вазгер мог бы выхватить его в считанные мгновения. Но, по счастью, золониане и слыхом не слыхивали о Гайдерисе, а потому ничего дурного не заподозрили. Ободренный этим обстоятельством, Вазгер продолжил:
— Лося я бить иду, на старое пожарище.
— А что такой хмурый? — хмыкнув, спросил сосед, вытягивая ноги поближе к костру.
— Так чему радоваться-то? — пожал плечами Вазгер. — Когда вы тут шастаете туда-сюда, все зверье небось распугали. Клянусь Незабвенным Райгаром!
— Что верно, то верно, старик, — неожиданно весело произнес золонианин, заговоривший первым. Судя по знакам отличия, он был десятником и командовал этим небольшим отрядом. — Над собственной судьбой мы не властны, да только что нам с того? По-настоящему свободны только лишь Покровители, а наша участь — выполнять их волю.
— Ты прав, — кивнул Вазгер, поежившись и протягивая руки к огню. — Но иногда очень хочется наплевать на богов и зажить спокойной жизнью. Хочется, чтобы такие, как вы, сложили оружие и прекратили эту бессмысленную войну. Кому она нужна? Уж наверняка не вам и не мне. Разве кто-то из вас по своей воле пошел бы против таких же, как вы? Нынешняя война зрела давно, почти два года — согласитесь, это огромный срок, за который можно было найти способ решить все мирным путем. А из-за чего раздор — из-за паршивого клочка земли, на который на самом-то деле всем глубоко плевать. Вот лично вам будет прок, если Золону отойдут земли Са-Ронды?
Вазгер не договорил, махнув рукой и тяжело вздохнув. Он даже не отдавал себе отчета, от чьего имени сейчас говорит: от своего собственного или от имени мнимого егеря, роль которого он сейчас исполнял.
— Люди мы все подневольные, — задумчиво произнес десятник. — Да только не в том мы положении, чтобы обсуждать подобные вещи. Даже если захотим, то ничего поделать не сможем, а посему остается одно: выполнять приказы и не задумываться. Решаем, как жить, не мы, ты должен понимать это, старик. Каждому свое: нам — воевать, тебе — зверя бить, так стоит ли лезть в чужие дела?
Наемник не ответил, поморщившись. Ответ золонианина был вполне достойным, но Вазгеру стало тоскливо. От слов воина веяло самой настоящей безысходностью, скрытой слишком умело, чтобы ее мог заметить неискушенный человек.
— Ничего, скоро отдохнем, — нарушил затянувшееся молчание сосед десятника. — Только вот Мэсфальд возьмем.
— Не скажи, — возразил тот. — Мэсфальд — противник знатный, он еще себя покажет, не сдастся так просто. То, что мы уже под его стенами, ровным счетом ничего не значит. Мэсфальд будет противиться еще долго.
— Так Мэсфальд окружен? — Вазгер готов был ко всему, но от услышанного защемило сердце.
— Уже почти неделя, как большую часть воинов короля Маттео мы загнали за стены города. Кое-кто еще, правда, держится, но сломаем и их, можно не сомневаться. Наша армия за месяц прошла от границы до самого Мэсфальда. Потом, правда, противник вроде опомнился, да поздно: отбить нас не удалось. Сам-то я под стенами Мэсфальда не был, но, говорят, сражались воины Маттео доблестно — еще месяц ушел на то, чтобы они начали отходить под защиту города.
— Когда это Советник Маттео успел объявить себя королем? — ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал Вазгер.
— Да это я так, в силу привычки, — отмахнулся золонианин. — Насколько известно, коронации не было, только какое нам с тобой до этого дело? Король Маттео или не король, ничего ведь не изменится: о таких, как ты, никто и не вспомнит — в лесу жил, в лесу и помрешь, никому до тебя дела не было и не будет.
— По-моему, Империя сошла с ума, — медленно произнес Вазгер, глядя на пляшущие языки костра, лениво пожирающие чуть влажную дымящую древесину.
Костер тихо потрескивал, ветер относил дым за реку. Солнце, с самого утра почти скрытое тонкой завесой реденьких облаков, уже клонилось к закату. Однако Вазгер заторопился. До старого пожарища еще нужно было дойти, да на поиски лося могло уйти время. Кто знает, остался зверь там или успел уйти. А бродить по лесу ночью наемнику не хотелось.
— Ну, пойду я, — крякнув, Вазгер начал подниматься. Уходить от огня было не слишком приятно, но и засаживаться не годилось.
— Бывай, старик, — махнул рукой десятник. — Надеюсь, зверье мы тебе не распугали.
Наемник кивнул и, поправив за спиной налучье, двинулся дальше, почти физически ощущая, как золониане провожают его пристальными взглядами. Он и сам понимал, что наговорил лишнего: от простого егеря не услышишь подобного. Но Вазгера никто не окликнул, и он продолжал быстро, но без суеты удаляться по склону в сторону леса. Прежде чем нырнуть в лес, Вазгер обернулся. Золониане продолжали сидеть у костра, о чем-то беседуя, но слов он разобрать уже не мог.
С охоты Вазгер возвращался с пустыми руками.
Охотничий домик он увидел уже поздним вечером. В это время Гайдерис обычно отходил ко сну, но на этот раз егерь все еще бодрствовал. Сквозь закрытые ставни пробивался свет, тонкими желтоватыми линиями ложащийся на снег. Изредка он на мгновение тускнел, — видимо, кто-то проходил мимо окна и загораживал собою свечу. Тишину нарушал шелест ветвей да шорох осыпающегося снега. Где-то вдалеке едва слышно провыл волк, немного погодя ему ответил еще один, но после все стихло.
А потом наемник заметил то, что не сразу уложилось в его голове: над баней, находящейся чуть поодаль, у ручья, поднимался дым. Он был почти незаметен в спустившейся на лес темноте, Вазгер скорее учуял его, чем увидел.
Егерь топил баню! На ночь глядя, да еще в неурочный день! Это было столь невероятно, что Вазгер даже остановился, недоуменно вглядываясь во мрак, разгоняемый лишь скудным светом, льющимся из окон, да редкими звездами, кое-где пробившимися в просветы меж облаками. Где-то в глубине сознания стала рождаться мысль, что Гайдерис совсем не случайно отправил его на охоту: по какой-то причине старику было нужно, чтобы Вазгера не было поблизости. Может, не желал, чтобы наемник что-то видел или же в чем-то помешал? Так или иначе, но ответить на это мог только сам Гайдерис.
