Олег Авраменко - Звездная дорога
Джо обречённо вздохнул:
— Я бы не назвал это шантажом. Просто я хотел оказать тебе услугу, чтобы потом попросить об ответной.
— Ты мог бы просто попросить об услуге. По-родственному. Какой ни есть, а ты мой брат. Мы с тобой дети одного отца.
Он снова вздохнул:
— Тебе легко сказать: «по-родственному». Ведь ты не изгой, как я... Впрочем, именно поэтому я хотел обратиться к тебе...
— Так давай же.
Где-то с минуту Джо пристально глядел на меня, будто взвешивая, достоин ли я доверия. Можно подумать, он не решил это, ещё когда затевал свой шантаж!
— Что ж, ладно... Видишь ли, Кевин, у меня есть сын.
— Поздравляю, — сказал я.
— Ему уже десять лет.
Между нами повисла пауза, и я глубокомысленно изрёк:
— Трудный возраст.
— Да, — согласился Джо, — трудный. Мальчик становится подростком. В этот период ему как никогда нужен отец.
Тут у меня возникло нехорошее предчувствие, что я сам завлёк себя в ловушку. Подозревая, к чему клонит Джо, я боялся, что не смогу послать его к чёрту.
— Ты хочешь сказать, что твой сын не знает тебя?
— Он не знает, что я его отец, — уточнил Джо. — Но, наверное, слышал обо мне, потому что живёт в этом мире, на Земле.
— С матерью?
— Нет. Его мать умерла... погибла девять лет назад. Её убил Карающий Ангел. Сына я успел спасти, а жену — нет.
Джо умолк и принялся ожесточённо курить, делая одну затяжку за другой. Лицо его было хмурым — очевидно, от нахлынувших воспоминаний десятилетней давности. Я никогда не слышал, что Джо Кеннеди был женат, но он вполне мог завести семью в другом мире.
— Как его зовут? — спросил я.
Джо загасил окурок в пепельнице.
— Дональд. К счастью, я дал ему кельтское имя.
— А почему «к счастью»?
Он снова смерил меня взглядом.
— Потому что иначе я не смог бы обратиться к тебе с этой просьбой. Ты бы ни за что не назвал своего сына Джошуа или Абрахамом.
Наконец это было сказано!
— Так ты хочешь...
— Нет, Кевин, — жёстко отрезал Джо. — Я нехочу, но вынужден. Мне приходится просить тебя об этом. У Дональда должен быть отец, но я не могу быть его отцом. Я лишился этого права задолго до его рождения, когда возомнил себя ангелом-мстителем. И не просто возомнил, а начал действовать — убивать. Говорят, что дети не отвечают за грехи отцов, но это благая ложь. Они отвечают! И расплачиваются. Рано или поздно Дональд узнает, кто я такой и что я совершил. Он будет стыдиться меня и презирать, проклинать меня за то, что я, отнявший столько жизней, дал ему жизнь. В глазах людей он будет сыном убийцы, величайшего злодея в истории Дома Израилева; от него будут шарахаться, его будут избегать. Он станет парией, таким же отверженным, как и я. — Джо перевёл дыхание. — Я не хочу, чтобы Дональд расплачивался за мои грехи, не хочу, чтобы он стыдился называть имя отца.
Когда Джо закончил, я молча подошёл к окну и открыл его настежь. Свежий вечерний воздух обдал моё лицо приятной прохладой. Я ожидал, что вот-вот в дверь постучит Рик и избавит меня от необходимости продолжать этот щекотливый разговор, но, видимо, Рику милей было общество Дженнифер и Дейдры, и он не спешил приходить мне на помощь. А я, между тем, в рекордно короткие сроки становился многодетным отцом...
Я почти физически ощущал, как Джо буравит взглядом мой затылок. Так прошло добрых пять минут, пока, наконец, он не выдержал:
— Кевин, почему ты молчишь?
Я резко повернулся к нему:
— А что мне сказать, чёрт возьми?! Ты бы не обратился ко мне, если бы не был уверен в моём ответе. А тот наезд... Теперь я понимаю, что это не было попыткой шантажа. Так или иначе, ты добился своего: я первым заговорил об ответной услуге и тем самым сжёг за собой мосты. — Я снова отвернулся к окну и подставил лицо под поток прохладного воздуха. — Только зря всё это. Я такой сентиментальный осёл, что и сам предложил бы усыновить твоего Дональда... Гм. Чтобы мальчик не стыдился называть имя отца.
22. ЭРИК
Домик в Альпах на поверку оказался внушительных размеров особняком, расположенным высоко в горах, вдали от других человеческих жилищ. Дом буквально нависал над глубокой пропастью, его фасад выступал метров на десять за край обрыва — и это не считая довольно просторной посадочной площадки для флайеров перед парадным входом. На первый взгляд создавалось впечатление, что всё здание, как говорится, держится «на соплях», и было странно, что оно до сих пор не обрушилось в бездну с жутким грохотом.
Впрочем, я уже был готов к увиденному, и меня поразили разве что размеры особняка. Ещё по пути, в Туннеле, Морис рассказал мне, что дом возведён на цельной, глубоко врезанной в толщу скалы плите из суперсиликобетона, который последние четыреста лет широко используется в строительстве на самых разных планетах. За это время суперсиликобетон зарекомендовал себя, как сверхнадёжный, необычайно прочный, устойчивый при любых климатических и сейсмических условиях, долговечный и практически не подверженный усталости материал. Тем не менее, этот дом пользовался скверной репутацией не только среди многочисленного семейства Бельфоров, но и почти у всех, кто знал о его существовании. И отнюдь не из-за особенностей конструкции — а по причине трёх несчастных случаев, произошедших здесь полвека назад в течение одного рокового года.
Первой жертвой «домика в Альпах» стал граф Рауль де Бельфор, прапрадед Мориса, который всегда был затворником, а на старости лет превратился в настоящего отшельника и бежал от суеты мирской высоко в горы, где в один прекрасный день утонул, принимая ванну. Следующей на очереди была пятилетняя девочка по имени Изабель, внучатная тётушка Мориса. Оставленная на какую-то минуту без присмотра, она бросилась спасать своего котёнка, который забрался на невысокую ограду, окружавшую посадочную площадку для флайеров. С котёнком ничего не случилось, а девочка ухнула в бездну — к сожалению, при ней не было парашюта. (Правда, как рассказывали Морису, некоторое время спустя злополучный котёнок умер, тоскуя по своей маленькой хозяйке; хотя не исключено, что кто-то из кузин или кузенов Изабель попросту отравил «преступника» — так это было или нет, навсегда останется загадкой, поскольку вскрытие не производилось.) Потом настал черёд альпиниста со сломанным комлогом, которого нашли мёртвым на крыльце дома. Он умер то ли от холода, то ли от голода, то ли от переутомления, тщетно пытаясь взломать дверь, за которой его ждали тепло, уют, еда и связь с внешним миром.
