Олег Рыбаченко - Хочу жить вечно
Теперь остается только, приземлиться. МЕ-262 капризный летающий конь, может при приземлении подзадать "козла", а то и вовсе развалиться на части. Не даром его не любят немецкие летчики. Геринг сбросил скорость, и сел максимально аккуратно, словно пух на водную гладь. На сей раз, обошлось. К нему подбежала обслуга.
— Сколько русских сбил?
— Девять! И это не предел!
Крики удивления и недоверчивый свист.
— Это ложь никто не может в одном бою сбить девять русских! Красные соколы слишком яростно бьются!
— Это настоящие дьяволы! Для русских нет такого понятия как страх и отступление!
Геринг отмахивается:
— Можете мне не верить, но это так.
Вскоре приземляются другие летчики, они подтверждают слова гаупмана СС. На сегодняшний день Геринг герой. А вот Адольф и Генри. Вид совершенно измученный, но веселый. Относительно малоопытные бойцы, киберсимуляторы не в счет, остались живы, не грохнулись вверх тормашками, да еще сбили один самолет на двоих. На сегодня русским асам досталось, долго будут помнить новый год. Опрокинув шнапса, слегка порезались в карты и отправились спать, налетела пурга, погода все равно не летная. И это на пользу немцам, горючего осталось не много, а реактивный самолет пожирает топлива много. Сон на сей раз, был почти без кошмаров, лишь появление Эфора с "Цимаду" в лапах слегка тревожила Геринга. А так ничего страшного, ни пыток, ни истязаний. Проснулся свежим и отдохнувшим, на утро снова рюмочка шнапса, немецкая водка согревает, и горло не дерет. Как предупреждали Геринга, их перебазируют на Запад. Знаменитый Арденский прорыв начал выдыхаться и теперь на поддержание этого удара перебрасывались свежие части с восточного фронта. Их переправляли поездом. Не смотря на ковровые бомбардировки Германии, ехали довольно быстро. Многие немецкие дома разрушены и при этом стоит снежная морозная зима. В небольшом городишке Шкальберт они задержались, разбомбило железную дорогу, рабочие части вместе с заключенными восстанавливали подъездные пути. Геринг высунулся из окна вагона, раскурил папиросу. Хотя паек у летчиков и не дурен, кофе не понравилось — синтетический суррогат, а сигареты хорошие турецкие. Генри не курил, явно нервничая, и как маятник ходил туда сюда. К вагону подбегают немецкие ребятишки. Худые, голодные, оборванные как огородное пугало, они просят поесть. Многие мерзнут, на ногах обмотки. Генри вздыхает, и делиться пайкой. Геринг тоже имеет сердце и дает свою долю. Только Адольф человек без чести и совести отгоняет их криком и резкими взмахами руками. Геринг осаживает его:
— Побереги свой пыл для американцев.
— Американцев… — запинаясь, произносит Генри. — Это мои соотечественники.
— Уже нет! Самой судьбой тебе предназначено быть офицером СС. Значит теперь ты наш. — Геринг погладил себя по повязке со свастикой.
Бывший американский спецназовец промолчал, но его лицо было очень грустным. Тогда Геринг хлопнул по плечу.
— Чего раскис, возможно, ты будешь убивать не своих соотечественников. Нас вполне могло забросить в другую вселенную, параллельную тому миру, в котором мы умерли. А значит, ты будешь сбивать не своих.
— Нашел тем утешать. — Генри отмахнулся. — У них тоже звездно-полосатый флаг.
— Тогда считай звезды!
Геринг затянулся, выпустил кольцо дыма.
К ним подбежал белобрысый мальчишка, не смотря на стужу, он был босой, в дырявых штанах и рваном тощем свитере, без пальто или крутки, сквозь крупные дыры был виден впалый живот. Ребенок дрожал от холода, полуголые ноги посинели, на морозе он провел не один час и не один день, кожа стала гусиной, лицо бледным, в косматых волосах застыл иней.
— Да ты совсем дошел, куда смотрят родители.
Мальчик всплакнул и просипел хриплым голосом.
— Нет у меня родителей. Никого нет, ни братьев, ни сестер; всех убили.
— Кто убил?
— Проклятые Янки. Сбросили с "вертушек" напалм и они сгорели заживо; родители, две сестры и брат. Мне тоже слегка досталось, я еле успел выскочить.
Геринг обратил внимание на небольшие ожоги на босых ногах и голых по локоть руках, они напоминали звездочки, пропален был свитер, мальчишка был обречен, медленно умирать на морозе. Со вздохом офицер СС достал несколько бумажек и протянул флягу:
— На хлебни шнапса, согреешься.
Парнишка жадно хлебнул, мелкая дрожь унялась, голубые глаза просветлели, кожа порозовела.
— А теперь возьми сто марок. Купишь себе пальто и ботинки.
— В магазинах нет детской обуви. — Выдавил мальчик.
— Тогда возьмешь у перекупщиков. Марка пока, чего-то да стоит.
— Герр капитан я хотел бы вместе с вами поехать на фронт и сражаться с американцами.
— Вот как? Ты еще слишком мал.
— Дети из Гитлер-югента в моем возрасте уже бьются на фронте, умирая за Великую Германию.
Здесь в разговор вмешался Адольф:
— А что, мальчик прав. Пускай едет на фронт, а мы ему поможем. Как звать тебя?
— Потто Дороцвай.
— Ну ладно пускай едет, надеюсь, для него найдется обмундирование.
Дальнейший путь, сквозь Германию прошел относительно спокойно, только один раз американцы высадили десант. Вспыхнула жестокая перестрелка. Тройка видавших виды бойцов залегла за броней вагона и вместе с другими солдатами метко отстреливалась. Американцев было много, и они постепенно одолевали, в сторону вагона летели гранаты, несколько немцев было убито, а Адольф, Геринг и Генри получили ранения. Неожиданно подобранный паренек, подхватив улучшенную модель пистолета-пулемета, бросился в атаку на десантников.
— Вот отчаянная голова. Его же убьют.
Но смелым всегда везет. Стреляя из автомата Потто, скосил нескольких янки, затем швырнул в их ряды гранату. Геринг воспользовался сумятицей, и сам вырвался из укрытия, стреляя сразу с обеих рук.
Огонь столь опытного бойца был еще более губителен, десантники дрогнули, часть из них подалась назад. В этот момент удача изменила мальчишке, и ему прострелили ногу. Потто упал, но продолжал стрелять. Из-за поворота показался грозный "Королевский тигр", танк открыл пальбу сразу из трех крупнокалиберных зенитных пулеметов. Затем в действие пришла, грозная скорострельная как у зенитки 88-миллиметровая пушка. Американцы обратились в бегство. Немцы устремились за ними, преследуя противника, они укладывали янки носом в сугроб. Пленных было много, более пяти сотен и, Герман Геринг предложил расстрелять половину:
— У нас слишком мало конвойных и из соображений безопасности их следует ликвидировать. Кроме того, такую ораву нечем кормить.
Штурмбанфюрер СС согласился с этим. Был брошен жребий. Не удачливых американцев отвели в сторону, выдали лопаты, что бы те копали себе могилу.
