Наталия Аникина - Кошка, которая умела плакать
— Это всё так… — протянул Селорн, — но я считаю, что это ещё раз подтверждает мои слова — простые эльфы никогда бы не узнали планов своих владык, если бы те, разумеется, не захотели показать их всему свету… Их бы просто отозвали — и всё, — усмехнулся эал. — Что же до «второго Канирали», то я не уверен, что Инаан был так уж не прав, — и он послал едкий взгляд своей соправительнице.
— Ты забываешь своё место, Селорн, — сурово сказал Амер Когтестрах, патриарх дома ан Руал, — не совершай ошибки Инаана, иначе новых бед, которые вызовет твоё заблуждение, наши плечи могут и не выдержать! Это безумие — не замечать очевидного. Я, как и ты, не питаю любви к Элаану, но ненависть не должна…
— Заткни пасть, Ноготок, если не хочешь отведать моих клыков! — пригрозил Селорн, большим чёрным котом вспрыгивая на стол. Патриарх лишь скользнул холодным, презрительным взглядом по начавшему было возражать Кеану и промурлыкавшей что-то примирительное Аэлле.
— Смотри, Селорн, как бы твои не решили, что им нужен новый патриарх! — холодно проговорил Амер. Селорн не ответил, взор его раскалённым сверлом вошел в мозг Когтестраха, но патриарх ан Руал выдержал этот взгляд. Селорн, вывернув шею, пригнувшись к земле, словно собирался потереться о неё щекой, и хищно оскалив клыки, не отрывал глаз от Когтестраха. Хвост эала гневно хлестнул по бокам, и в следующее мгновенье тело Селорна уже было в полёте. Чёрной молнией пронесясь мимо лиц изумлённых членов Совета, эал впился когтями в грудь Амера, сбив его с ног.
Но одолеть патриарха ан Руал было не так-то просто. Могучий алай-руалец, успев принять звериную форму, легко, не жалея собственной шкуры, отодрал от себя эала и швырнул его о стену. Удар был сильным, но Селорн, вместо того чтобы остаться лежать на полу смятой чёрной тряпкой, мгновенно вскочил на лапы и, грозно заворчав, с места вновь бросился на врага. Когтестрах оскалился, готовясь отразить нападение, но на этот раз на него обрушилась атака не только когтистых лап и страшных клыков эала, но и его могучего разума… Не успели лапы Селорна коснуться его тела, как ноги Когтестраха подкосились, и он, парализованный ментальным ударом, рухнул на пол, непроизвольно сменив форму. Приземлившийся поодаль эал, довольно усмехаясь в усы, сделал несколько нарочито неторопливых шагов к Когтестраху, а потом внезапно легко вспрыгнул на поверженного врага и словно вдавил лапы в его грудную клетку.
— Члены моей семьи и носа не смеют казать из-под моей лапы без разрешения. Они знают своё место, — прорычал Селорн прямо в лицо руалцу, стоя на нём всеми четырьмя лапами. Даже в своей кошачьей форме он сохранял способность говорить вслух. Морда его, обладающая неестественно богатой для пантеры и оттого ещё более пугающей мимикой, перекосившаяся от жестокого наслаждения беспомощностью Когтестраха, угрожающе нависала над его лицом. Хвост эала всё ещё гневно хлестал по бокам.
Алаи за столом переглянулись — ситуация грозила выйти из-под контроля. До этого момента они не вмешивались, уважая право своих соплеменников на поединок, но то, как легко Селорн справился с Когтестрахом, могучим магом и физически сильным алаем, было странно… Никто из них не заметил, как дверь зала тихонько приоткрылась и затворилась столь же бесшумно.
— И если ты думаешь, что из-под этой лапы им не видно, что ты творишь, то ты ошибаешься, Селорн! — прозвенел чей-то гневный голос. Члены Совета обернулись к дверям и увидели, как Ирера, вторая дочь патриарха ан Ал Эменаит, откидывает с головы капюшон плаща-невидимки. Лицо её было хмуро, а в горящих глазах помимо злости затаилась боль. Она сбросила плащ на пол.
— Что ты здесь делаешь? — взревел Селорн, подаваясь вперёд. Ирера выдержала его взгляд, только губы её сжались чуть плотнее. Кеану нестерпимо хотелось начать плести заклинания, защитившие бы девушку от её разгневанного, несдержанного отца. Но сейчас Верховный жрец не имел права делать это — ситуация требовала его спокойствия.
— Она здесь по моему приглашению, — ровным голосом сказал он, — входи, Ирера, — он сделал приглашающий жест рукой. Девушка отшвырнула плащ ногой, так что стали видны ее сапоги, заляпанные какой-то зеленоватой слизью, и шагнула поближе к столу, всё же оставаясь от него на почтительном расстоянии. — Полагаю, — продолжал Кеан, — что раз уж ты решилась прийти, то тебе есть что сказать нам.
— Есть, — мотнула головой эалийка, не сводя с отца горящего взгляда, — но сначала я попрошу Совет изолировать этот зал от внешнего мира — чтобы никто не смог войти… И выйти — твердо добавила она, и новая молния вырвалась из её глаз и помчалась к Селорну.
Кеан чуть заметно кивнул Фейнлаану. Верховный маг поднялся и сплёл изящные пальцы в сложном жесте. Синяя вспышка родилась между его ладонями и, осветив покой, медленно угасла. Но искры от неё остались на дверях и окнах, едва заметно поблёскивая то тут, то там. Фейнлаан огляделся по сторонам и, видимо довольный результатом, уселся обратно.
— Итак, Ирера, — заговорил Верховный жрец, — мы ждём.
— Спросите его, — внезапно громко воскликнула она, указывая на своего отца, — кто дал родне Энбри планы нашей обороны? Как могли попасть к родственничкам дурного полуэльфа, которые не то что доверия, даже равнодушия на заслуживают, эти бумаги?! Да кому вообще пришло в голову доверить такие документы бумаге, а уж тем более послать их в таком виде в Элидан? С гонцами, среди которых нет ни одного алая? — Селорн бесстрастно выслушал поток обвинений своей дочери. — И кто стоит за покушением на Энаора, тоже спросите! — снова крикнула девушка и замолчала, сбивчиво дыша, словно от долгого бега.
— Я полагаю, это не всё, что ты хотела сказать? — Верховный жрец был всё столь же невозмутим. Ирера вновь кивнула, низко опустив голову, почти поклонившись.
— Мы искали, — продолжила она, — искали в вещах, делах… и в мыслях, да простит меня Аласаис, тоже искали, — в голосе её звучала боль, он почти срывался, но решимость Иреры довести своё нелёгкое дело до конца была твёрдой, — и узнали многое. Скажи им, оте…
Внезапно, запнувшись на полуслове, Ирера рухнула на колени, обхватив голову руками и склонившись до самого пола. Через чёрную завесу её волос было видно, как на пол упали тёмные капли крови.
— Так, так, так, моя дорогая дочь… Сидеть! — рявкнул Селорн, когда кто-то из советников собрался было встать и помочь Ирере. — Какими интересными делами ты занимаешься у меня за спиной, — мурлыкал он, пружинистым шагом прохаживаясь взад-вперёд и не сводя глаз с дочери. — Ну что же — воля твоя! Хочешь, бессильно плачь, как твоя сестрица, или смейся, как её подружка-идиотка, змеиная рабыня! — сквозь зубы выдав ил патриарх. — А вы, — презрительно оскалившись, обернулся к Совету Селорн, — вам нравится пресмыкаться перед этими серебряными гадинами или наимудрей-ш-ш-шими, — он грубо передразнил танайскую манеру говорить, — гадюками Тиалианны? Нравится?! — оглушительно рявкнул он, и алаев словно придавило к креслам силой этого голоса. — А с меня хватит! Довольно этого бреда! Мы свободный народ. И если мы не можем вырвать из вражьих зубов свою свободу собственными лапами, а Аласаис не хочет нам в этом помочь, то я говорю, — вкрадчиво заявил патриарх, — нам нужен новый покровитель, могущественный, мудрый и решительный, тот, кто положит конец всякому угнетению нашего народа и поведёт нас вперёд, в завтрашний день, когда мы займём истинно наше место в этом мире и во всём Бесконечном! — голос Селорна, под конец фразы став просто оглушительным, ударом грома обрушился на алаев. Каждое слово его было тяжеленным камнем, навалившимся на них. — Тем же, в ком не достанет сил и решимости встать на этот путь и идти по нему с гордо поднятыми хвостом и головой, — тем всегда найдётся местечко под крылом у Веиндора! — шипящим, язвительным шёпотом добавил безжалостный эал.
