Gedzerath - Рождение легиона
«Заперто. А ты чего хотела? Все-таки второй этаж, а лестницы уже давно вошли в обиход многих разумных рас, вновь заселивших эту землю. Ведь, кажется, ты сама приказала соблюдать осторожность и закрывать все окна и двери… Или это был Хай? Черт, почему я этого не помню?».
Немного поковырявшись с незнакомой, угловатой щеколдой, я поморщилась от скрипа несмазанных петель и распахнула окно, впуская в комнату мертвенно-бледный свет луны. Старики говорили, что после возвращения принцессы ночи, с нее исчезли огромные кратеры, своими черными овалами формирующие на ней изображение отправленного в ссылку аликорна, и сейчас, на мир глядел огромный, белый шар, испускающий яркий, молочный свет.
«Что же со мной происходит? Почему я веду себя как натуральная блондинка, все больше и больше напоминая пародию на саму себя? Ведь я точно не была такой – ни во времена одержимости, ни когда… Стоп. Погоди-ка, Скрапс – а причем тут одержимость? Думай, думай! Не в этом ли все дело?»
Уцепившись за новую мысль, я принялась ходить взад и вперед, то появляясь, то исчезая в дорожке лунного света. Мне показалось, что я чувствую легкое тепло, когда он падал на мою спину, но я отбросила эту мысль как заведомо бредовую – и вновь продолжила наматывать круги у окна.
«Когда я перестала обращать внимание на крайне важные явления вокруг меня? Когда я стала воспринимать как само собой разумеющееся те вещи, которые раньше привели бы меня в восторг или наоборот, заставили подозревать всех вокруг?» – я нервно забегала вокруг стола, натыкаясь на подушки, скамейки и пуфики, пока вновь не оказалась возле окна. Казалось бы, давно забытое чувство страха вновь коснулось моей души, когда я поняла, какой ответ я пытаюсь скрыть за раздробленными, отвлекающими меня мыслями, и оно все росло и росло, пока я бездумно шевелила немыми, не подчиняющимися мне губами. Присев возле подоконника, я задрала голову к небу, пытаясь произнести эти слова хотя бы шепотом – и не смогла. Прошло довольно много времени, и край ночного светила уже коснулся высоких башен храмов Надиры, когда мой взгляд, наконец, смог оторваться от тихо, незаметно двигающейся полосы света на деревянном полу. Мысли вновь порхали в моей голове как вспугнутые бабочки, и я с трудом могла вычленить среди них непонятный страх за Графита, подспудную обиду на всю эту страну и недовольство собственным поведением, теряя их среди вороха каких-то глупых размышлений о необходимости покупки тканей всем своим товаркам, верблюде-багадыре, оказавшемся очень даже душкой, и желания найти, наконец, менялу, способного обменять мои деньги на верблюжьи монеты. Покрутив головой, я опять, уже не знаю в который раз за эту ночь, ощутила страх от неспособности сосредоточиться… И вновь скосила глаза на пол. Что-то мешало, что-то кололо мой взгляд, и проследив краем глаза за наливающейся белизной точкой, я, наконец, смогла рассмотреть тот предмет, за который зацепился мой взгляд.
Это был белый конверт, небрежно засунутый в карман моей седельной сумки, торчащей из-под кровати. Вытаскивая его, я поразилась, до чего же я низко пала, так небрежно обойдясь с тайными инструкциями самой принцессы. Разумеется, я уже давно прочла эту короткую памятку, призывающую меня внимательнее следить за Мейджик Флейвором, не позволяя ему попасть в неприятности при повторении первого провала, действуя при этом как можно осторожнее и не пытаться вмешиваться в его работу, «каков бы ни был ее результат». Помнится, я еще подумала, что эта фраза… Эта фраза…
«Блядь, блядь, блядь! Да что ж это такое?!» – я в ярости швырнула измятое письмо на пол, обессилено сжимая голову передними ногами. Мысли путались и тихо пропадали в подозрительно пустой голове, и я тихо, с подвыванием, заныла, вновь ощущая пронзительный, обессиливающий страх.
«Клетка! Снова в клетке! Я схожу с ума! Я, мать его, схожу с ума! Я уже, блядь, сошла с… А это еще что?».
Отлетевший лист измятой бумаги прокатился по полу и застыл в полосе лунного света. На повернутой ко мне стороне листа, коверкая четкий, изящный, рогописный почерк принцессы, вдруг вспыхнули – и загорелись потусторонним, голубоватым пламенем кривые, словно в спешке написанные слова. Шмыгнув носом, я подошла и села возле скомканной бумажки, осторожно толкая и перекатывая ее копытом. Как я и думала, буквы проступали над его поверхностью лишь в свете полной луны, стремительно катящейся к линии горизонта, и спустя какое-то время, я все же решилась взять его и рассмотреть повнимательнее.
– «Забавный эффект» – прошептала я, глядя на парящие над бумагой буквы. Черные, как ночь, они пылали миниатюрными язычками голубого пламени, и мне пришлось долго щуриться, поворачивая лист так и эдак, пока, наконец, я не догадалась посмотреть через него прямо на диск заходящей луны – «И слова какие-то странные – Аурэус анима преэндераааааа…».
«Эй, кто выключил свет?!».
* * *– «Ааааапчхи!».
Оглушительно чихнув, я открыла глаза. Уходящая вдаль деревянная стена, в которую я упиралась щекой, на поверку оказалась полом, на котором я провалялась в забытьи хрен знает сколько времени. Застонав, я сморщилась и подняла голову, приводя окружающий мир в относительный порядок.
«Да уж. Очень относительный».
Комната выглядела так, словно в ней успела погулять вся наша кентурия – скомканный ковер закрывал своими вздыбившимися складками половину стены и казалось, был тщательно препарирован на множество длинных, ворсистых лоскутов. Кровать напоминала поле боя, на котором безвременно скончались от множества колото-резанных ран подушки и пара одеял, щедро присыпанные какими-то деревянными обломками, в которых, не без труда, я опознала разнесенный на части стол и несколько скамеек.
Но хуже всего было то, что мои ноги были крепко связаны обрывками какой-то простыни, змеей опутавшей мои ноги и крепкими вязками держащей мои крылья плотно прижатыми к телу.
«Оп-па. Вот это я понимаю, поворот сюжета!» – откинувшись обратно на пол, подумала я – «Однако, окно не взломано, сундук вроде тоже не вскрыт. Тогда в чем же дело? Нападение? Не похоже… Может, бунт? Смена власти?».
Ответ на свои мысли я получила довольно быстро – в один прекрасный момент дверь тихонько приоткрылась, и в образовавшуюся щель настороженно уставился чей-то глаз, поблескивающий в полутьме коридора. Помаргивающий орган восприятия таращился на меня не менее пяти минут, прежде чем дверь полностью раскрылась, пропуская в комнату опциона и четырех деканов. Остановившись напротив меня, они не спешили подходить к моей стреноженной тушке, с какой-то странной опаской рассматривая мою неподвижную мордочку. В ответ, я так же молча, не мигая, смотрела на делегацию своей сотни, хотя внутри у меня уже начали шебуршиться червячки очень нехорошего предчувствия, постепенно перерастающие в тихую панику.
