Валерий Афанасьев - Арт
— Действительно. Канцлер купил их, но больше им денег никто не заплатит, пора уносить ноги, — сказал Лодик.
— Но мы-то здесь не ради денег, — сказал Бонкр, — и мы стояли бы до конца.
— Мы это мы, они — это они. Думаешь, они были так привязаны к канцлеру, что стали бы за него мстить?
— А не отпраздновать ли нам победу! — предложил Свилт. — Мои погреба в вашем распоряжении, друзья! Угощаю!
— Отпразднуем, но позже, — сказал Арт. — А сейчас налей всем по кружечки пива, что-то в горле пересохло, и быстро уносим отсюда ноги. В лагере Торина могут найтись и более решительные его сторонники.
Через пару минут люди начали выводить коней с хозяйственного двора. Еще через минуту отряд мчался в сторону от дороги полями и перелесками, стараясь оторваться от возможного преследования.
Полтора дня они скакали по бездорожью, стараясь избегать случайных встреч, пока не выехали к дороге. Это была совсем другая. Она вела от замка на восток. Друзья остановились и расположились на привал.
— Скоро нечего станет есть, — ворчал Бонкр. — И все потому, что некий содержатель кабачка не слишком запаслив.
— Нет, это потому, что кое-кто слишком прожорлив, — парировал Свилт. — Наш рацион не рассчитан на великанов.
— Тихо, — Лодик вскинул руку вверх, призывая к вниманию. — Слышите, кто-то едет.
По дороге передвигались всадники. Бывшие легионеры затаились, но их опасения оказались напрасны — это был отряд королевских гвардейцев в малиновых плащах, которые с недавних пор носили сторонники принцессы.
— Эй, на дороге, куда путь держим?!
Гвардейцы встрепенулись, но, не обнаружив синих плащей сторонников канцлера, повели себя спокойно. Один из них съехал на обочину и направил коня в странной группе, расположившейся на привал.
Как оказалось, и тем и другим есть что рассказать друг другу. Гвардейцы поведали о том, что в рядах сторонников Торина царит странная растерянность. Они так и не завершили окружение замка. В частности дорога, по которой они едут, до сих пор свободна. Когда гвардейцы узнали причины такого поведения врага, то ликованию их не было предела.
— Эр генерал, а мы как раз тебя и искали, — сказал лейтенант гвардейцев, узнав, с кем он разговаривает. — Принцесса очень обеспокоена. Она просила прибыть тебя в замок как можно скорее.
— Что ж, ничего не имею против, — согласился Арт.
Арт испытывал необычное волнение. После расставания с принцессой два года назад он мог ожидать любого приема. Она хотела его видеть? Не изменится ли это желание, когда принцесса узнает о том, что угрозы со стороны канцлера больше нет.
«Будь, что будет», — решил Арт, — «Не спасти ее я просто не мог. Увижу ее еще раз. Говорить о чувствах? Ну, уж нет! С него достаточно. Просто посмотрит на нее. Интересно, она все так же хороша?».
Дорога действительно оказалась не перекрыта сторонниками канцлера. Это радовало. Значит, в лагере мятежников не нашлось человека, который подхватил бы упавшее знамя. Впрочем, это было трудно. Канцлер был не дурак и старался не допустить присутствия рядом с собой возможных конкурентов. Это ударило по его делу? Да и дела-то никакого нет. Торина интересовал только он сам, а не какая-то абстрактная борьба за власть. Что будет после него, канцлеру было совершенно безразлично. Все его усилия были направлены лишь на то, чтобы это самое «после него» отодвинуть на как можно более дальнее время.
Тщеславие, тщеславие. Вот канул канцлер в Лету, и что ему все его усилия. Для чего были нужны вся подлость, ложь и лицемерие? Чтобы потешить себя какое-то время мыслью о подобии величия? Сколь скудна цель. Сколь велики ресурсы, кинутые на ее достижение. Зависть к Троменику? Но король никогда не ставил своей целью — прославится, он лишь делал свое дело, как умел. С полной отдачей душевных и физических сил. Быть может, потому и останется в памяти потомков славным королем. А Торин? Если и вспомнят о нем, то лишь как о недоразумении.
Загородный замок королей был монументален. Внешняя стена, ограждающая парк, была длиной более тридцати километров. Конечно, она не могла служить серьезной преградой для возможных захватчиков, но внутри периметра была еще одна стена, ограждающая сам замок. Вот эта стена уже была высока и неприступна, возвышаясь на добрых два десятка метров. Замок был огражден и системой каналов с ажурными мостиками над ними. Эта видимость декоративности была плюсом ко всему еще и неплохой преградой. Пространство между стеной замка и внешней стеной парка было заполнено гвардейской кавалерией. Кони паслись на вековых лужайках и под дубами в два обхвата величиной. Осадное положение требовало внести некоторые допущения в строгий уклад монаршей жизни. Ничего, лужайки уберут и причешут, лишь бы решился вопрос с противостоянием, которое вот уже полтора года беспокоит страну.
Арт с легионерами въехал в парк. Несколько слов, брошенных вскользь гвардейским лейтенантом, взбудоражили умы обороняющихся, которые уже готовились к кровопролитному сражению. Известие о кончине канцлера всех обрадовало. Слух об этом полетел от одной сотни к другой, чуть ли не опережая тех, кто его принес. Легионеров наперебой приглашали то к одному, то к другому биваку, желая послушать подробности от очевидцев и непосредственных участников событий.
— А не пообедать ли нам? — спросил, облизнувшись, Бонкр. Честно говоря, он немного робел и рад был улизнуть от встречи с принцессой.
— Оставайтесь, — согласился Арт. — Я все расскажу Ее Высочеству. Думаю, она захочет всех вас поблагодарить, но это не повод отказываться от обеда.
Легионеры облегченно вздохнули и при очередном приглашении повернули к лагерю гвардейцев. Арт же продолжил путь и через десять минут подъехал к замку. Сопровождающий его лейтенант вошел вместе с ним в приемную, поднялся на второй этаж и попросил Арта подождать. Я доложу мажордому, и он сейчас же известит Ее Высочество.
Арт кивнул, а лейтенант скрылся за дверью.
Прошло пять минут дверь распахнулась и… Это не был мажордом. Навстречу Арту выбежала сама Лионелла. Она бежала, и лишь шагах в пяти от него вдруг перешла на шаг.
— Арт, как я рада тебя видеть!
— Я тоже рад видеть Ваше Высочество, — сказал Саша как можно более вежливо и официально.
— Зови меня просто Лионелла.
— Ваше Высочество чересчур добры.
Нет уж, больше он не играет в эти игры.
Принцесса вздохнула.
— Я вижу, что ты не простил меня. Да, я была слишком резка, но… Впрочем, о каких «но» может идти речь. Я была глупа и признаю это.
— Прежде чем Вы продолжите, хотел бы сказать, что угроза со стороны канцлера миновала, и надобность в генерале Арте может быть не так велика.
