Ансельм Одли - Еретики Аквасильвы
— Пошли, — сказала она.
Я последовал за ней. Около двери Равенна отпустила мою руку.
— Мы останемся здесь, — сказала Палатина. — Ты должен выйти к ним один.
Зал сотрясался от шума голосов. Люди, забыв о еде, сидели за столами или стояли, сбившись в небольшие группы. На помосте никого не было. При падении отец сдернул скатерть со стола. На полу среди кубков и разбитой посуды лежали опрокинутые кресла. Разлитое вино темнело на ковре, как пятна крови. Увидев меня, все замолчали. Я осмотрел лица родственников, кузенов, кузин и друзей, с которыми мой приемный отец имел кровное родство. Внезапно эти люди показались мне напуганными детьми.
— Граф Элнибал отравлен, — произнес я дрожащим голосом. Затем ко мне вернулась уверенность. Все стало чудовищно реальным. Я не мог убежать от события, которое уже произошло.
— Он все еще жив. Мы отправим его в Кулу. В госпиталь.
Не зная, о чем еще говорить, я спрыгнул с помоста и вернулся обратно в гостиную. В коридоре уже стоял паланкин. Кто-то раздвинул занавески, и Танаис уложил отца на подушки, которые принесли с диванов и кресел. Летиен подозвал двух дюжих охранников и велел им отнести паланкин в гавань. Вместе с ними был послан отряд пехотинцев, которые прибежали во дворец, едва новость о покушении достигла казарм. Эта новость облетела город, как пожар.
Танаис повернулся ко мне.
— Катан, возьми Палатину и Равенну. Сопровождайте графа и ни на шаг не отходите от него. Никого не подпускайте к паланкину. Оставайтесь в гавани, пока «Мардук» не отправится в путь.
— Разве вы с матерью не пойдете провожать отца? — спросил я.
— Мы попытаемся найти тех, кто подсыпал яд. Именно поэтому твоя мать приказала не выпускать никого из дворца.
Выйдя из ворот, наша процессия двинулась по главной улице. Охранники шли ужасно медленно, но я понимал, что они боялись оступиться на выбоинах дороги и старались не раскачивать паланкин.
Проходя мимо новостроек, я удивился иронии судьбы. Для меня строительные леса были символом богатства. Однако это же богатство стало причиной всех наших бед. Я вдруг пожалел о спасении разбитого судна Айстика и о том, что мы нашли железную руду. Мне не хотелось замечать встревоженные взгляды любопытных горожан, стоявших в дверных проемах. Посматривая на нас, они сочувственно покачивали головами. У ворот Морского квартала два пехотинца подменили уставших охранников, которые несли паланкин.
Дальриад не терял времени зря: подходы к зданию подводной гавани были освещены прожекторами; лифт поджидал на верхнем уровне; на всем пути от главного входа и до пирса стояли пехотинцы, готовые выполнить любой мой приказ. Мы спустились в док и направились к шлюзу «Мардука». Переложив графа на носилки, матросы перенесли его в каюту. Я оставался с отцом, пока ко мне не присоединились целитель и его помощник. Они направлялись в Кулу вместе с Элнибалом. В их сумках было все необходимое, чтобы доставить его в госпиталь живым.
Перед тем как я покинул каюту, целитель отвел меня в сторону.
— Худшее уже позади, Катан. Если он прожил этот час, то перенесет и плавание. В Куле граф получит нужное лечение и будет в безопасности. Кортьерес защитит его лучше, чем мы. Твоему отцу понадобится время на восстановление сил. Но я обещаю, что скоро ты снова увидишься с ним.
Его слова немного успокоили меня, оставив в сердце только тлеющую ярость. Я догадывался, кто мог быть инициатором отравления. Ко мне подошел Дальриад. Когда он доложил о готовности к отплытию, я попросил его:
— Адмирал, доставьте отца в госпиталь как можно быстрее, жалейте двигателей. Их можно будет заменить. И никого не впускайте в каюту графа. Даже целителя. Пусть он входит туда только в вашем присутствии. Поставьте у двери двух пехотинцев, самых надежных солдат.
— Хорошо, — ответил он. — Вам лучше вернуться в зал ожидания.
Я подошел к Элнибалу, поцеловал его влажный лоб и погладил руку, лежавшую поверх одеяла. Целитель тактично покашлял, напоминая мне о времени. Я покинул манту и вышел на пирс, и матросы задраили люк. Воздушный шлюз отозвался протяжным шипением. Прильнув к окну в зале ожидания, я увидел, как «Мардук» скользнул с подвесок дока и исчез во мраке океана.
Пехотинцы решили не рисковать. На обратном пути они образовали вокруг меня и девушек кольцо, а авангард оттеснил толпу любопытных, собравшихся на улице. Вход во дворец охранялся, как в военное время. Начальник караула узнал меня и своих товарищей по оружию, но не посмел нарушить правила.
— Кто идет? — крикнул он.
— Катан, — ответил я.
— Проходите, сэр.
Во дворе было много солдат. Территория освещалась изоти-ческими факелами. Мне показалось, что здесь собрался весь гарнизон. Я никогда не видел столько людей перед крыльцом главного входа. Дверь была открыта и охранялась пехотинцами, облаченными в гражданскую одежду. На их куртках сверкали бляхи лепидорского флота. На поясах висели мечи.
В одной из комнат, смежных с залом, графиня, Летиен и несколько советников опрашивали слуг. Когда мы вошли, они сидели полукругом на диванах и в креслах. Перед ними стоял главный повар. Его щеки пылали от возмущения.
— Я не пускаю на кухню посторонних людей!
— Допустим, — сказала мать. — Ты не заметил чего-либо необычного в этот вечер?
— Нет, госпожа.
— Ты выходил из кухни?
— Да, но ненадолго. Отлучался в кладовую. В это время меня замещал помощник. Если б кто-то приходил, он сообщил бы мне о посетителе.
— Хорошо. Пока ты свободен.
Повар вышел, и в комнате разгорелся спор.
— Такими вопросами мы ничего не добьемся, — сказал Мезентий. — И я не понимаю, Танаис, почему вы тут все время командуете?
Вместо ответа Летиен сунул руку во внутренний карман зеленой туники и вытащил кулон с изображением весов и двух дельфинов под ними. Я узнал знак фетийского судьи. В глазах дельфинов сверкали крохотные черные камешки. Кулон походил на тот медальон, который я видел в воспоминаниях отца. Но он отличался от знака казначея овальной формой и двумя скрещенными мечами.
— Я верховный маршал фетийской империи. Вам нужны дополнительные объяснения?
Кулон нельзя было украсть — черные камни обладали магическим свойством, которое делало медальон неотъемлемой частью владельца. Изготовление этих эмблем считалось настолько трудным, что они выдавались только важным чиновникам: фетийскому императору, верховному судье, казначею и командующим флотов и армий, которые представляли юридическую власть в своих подразделениях.
Глаза Мезентия расширились, и он неохотно сказал:
— Я признаю ваши полномочия.
Спор разгорелся с новой силой.
