Оксана Панкеева - Поспорить с судьбой
Отзвучали последние слова обряда, король и его невеста были официально объявлены супругами, а ничего выдающегося до сих пор не произошло. Оркестр грянул торжественный свадебный гимн, гости поднялись с мест и зааплодировали, вразнобой выкрикивая приветствия и поздравления. В зале поднялся невообразимый шум и началось всеобщее движение, и это королю очень не понравилось. Уже наклонив голову, чтобы поцеловать невесту согласно обряду, он в последний момент не удержался и еще раз окинул взглядом зал. Как-то не верил он, что ничего не случится. Особенно в такой идеальной обстановке, когда все двигаются и галдят. Не верил, и все тут. И оказался совершенно прав.
Впоследствии, вспоминая эту историческую свадьбу, все только разводили руками. В том числе специалисты. Ну никаким образом, никакому ненормальному психу не пришло бы в голову ожидать опасности именно с этой стороны. Со стороны ложи для коронованных особ. Потому и не заметили бравые агенты Флавиуса, как императрица Лао Юй, первая жена императора Лао Чжэня, как бы между делом достала из рукава короткую духовую трубку. Одни были слишком далеко, а другие, те, что были рядом, вообще стояли к ней спиной. Однако каким-то чудом это заметил Флавиус. Он что-то крикнул, указывая на источник опасности, и бросился вперед, хотя успеть он не мог уже никаким чудом. Разумеется, его никто не услышал в таком шуме, но его внезапный рывок с места заметил король, который как раз в последний раз оглядывал зал, перед тем, как наклониться для поцелуя. Он взглянул туда, куда указал глава департамента, и встретился взглядом с хинской императрицей. В ее глазах светилось злорадное торжество, а трубка с отравленной иглой, излюбленное оружие хинских убийц, была нацелена точно в затылок невесты. Она уже набрала воздуха, и до выстрела оставались доли секунды, за которые никто не успел бы ее остановить. Король понял это моментально. И сделал единственное, что можно было успеть за эту долю секунды. Все еще держа в объятиях невесту, резко рванул ее в сторону, развернувшись вокруг своей оси и закрыв ее своей спиной. И, почувствовав короткий резкий укол под лопатку, с радостью понял, что успел. Что на этот раз судьбу все-таки поимели. И непременно стоило бы этой поиметой судьбе что-то показать, если бы… если бы не было так больно, и мир не опрокидывался перед глазами…
Кира подхватила его и осторожно положила на холодный мраморный пол, опустившись на колени рядом. Кажется, она спрашивала, что случилось. Ничего не случилось, милая. В том-то и дело, что этого все-таки не случилось!
— Кира, — сказал король. И улыбнулся. Больше он ничего не успел сказать.
Он уже не видел, как в зале начались паника и беготня, как завизжали и начали падать в обмороки дамы, как наконец опомнившиеся агенты бросились к ложе для коронованных особ.
Как взревел раненым буйволом кузен Элмар, бросаясь к нему и падая на колени рядом.
Как склонились над ним, чуть не столкнувшись головами, его придворный маг и придворный мистик, пытаясь что-то сделать, каждый по своему, и как они хором одновременно послали в определенное место принца Мафея, который лез помогать, но только мешал, по их мнению.
Как Мафей сел прямо на пол и расплакался.
Как императрица Лао Суон, одним прыжком перемахнув через два ряда кресел, заехала пяткой в переносицу императрице Лао Юй, вскричав при этом (если Флавиус не ошибся при переводе) «Я же тебе говорила, что она сука!»
Как вспыльчивый Александр ухватил за грудки императора Лао Чжэня и стал трясти его, как мешок, крича при этом нечто такое, что Костас наотрез отказался переводить.
Как, задрав юбки, лезла через лежащих в обмороке дочерей королева Агнесса, намереваясь вставить и свои пять медяков в битву двух императриц и выдрать подлой убийце все волосенки из ее навороченной прически.
Как вежливый чопорный Элвис, оглянувшись, не смотрит ли кто, аккуратно взял из рук растерянного Зиновия посох, перегнулся через спинки кресел и одним ударом послал подлую убийцу в нокаут, после чего быстро сунул посох хозяину и еще раз оглянулся — не видел ли кто?
И многое другое, столь же занимательное, но уже, увы, совершенно бесполезное.
