У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ I
О том, как же развивались события в дальнейшем, вы узнаете из следующей главы.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,
Простившись с бодисатвой, Сунь У-кун опустился на облаке вниз, повесил рясу на дерево и с посохом в руках ворвался в пещеру Черного ветра. Однако там было пусто. Духи видели, как явилась бодисатва, видели они и то, как заставила она волшебника кататься от боли по земле, и, трепеща от страха, вмиг разбежались.
Сунь У-кун пришел в ярость. Он натаскал ко всем воротам хворосту, поджег его и превратил пещеру Черного ветра в пещеру Красного ветра. После этого он взял рясу, оседлал волшебное облако и отправился прямо на север.
Между тем Трипитака с нетерпением ждал Сунь У-куна, а тот все не возвращался. Монаха стали одолевать сомнения. Может быть Сунь У-куну не удалось упросить бодисатву прийти на помощь или он просто выдумал все это, чтобы сбежать? И вот, погруженный в свои думы, он вдруг увидел радужное сияние, и в тот же миг перед ним предстал Сунь У-кун, который, склонившись, промолвил:
– Учитель, я принес рясу!
Трипитака был счастлив. Ликовали также все монахи.
– Прекрасно! Замечательно! – восклицали они. – Теперь нам нечего больше опасаться за свою жизнь!
Между тем Трипитака, приняв от Сунь У-куна рясу, сказал ему: – Отправляясь в путь, ты обещал вернуться к завтраку и уж во всяком случае не позже, чем в полдень. А сейчас уже вечер, что же случилось?
Сунь У-куну пришлось подробно рассказать всю историю о том, как он приглашал бодисатву, как перевоплощался и как был усмирен волшебник. Выслушав все, Трипитака повернулся лицом к югу, возжег благовония и совершил поклоны.
– Ну, дорогой ученик! – сказал он после этого. – Ряса Будды у нас, давай собирать вещи и в путь!
– Не нужно спешить, учитель! – остановил его Сунь У-кун. – День клонится к вечеру. Подождем до утра. Тут все монахи опустились на колени.
– Почтенный Сунь У-кун совершенно прав, – говорили они. Время позднее, а кроме того, мы дали обет и хотим выполнить его, поскольку все, к нашему счастью, благополучно завершилось и ваша драгоценность нашлась. Просим вас, почтенный господин, присутствовать при богослужении. А завтра утром отправитесь дальше.
– Совершенно верно! – поддержал монахов Сунь У-кун.
И вы посмотрите только, что сделали монахи! Они перевернули все вверх дном, собрали ценности, которые им удалось спасти от огня, принесли все, что у них осталось, и устроили роскошное угощение. Затем они совершили жертвоприношение, сжигая жертвенную бумагу, что делается только в особых случаях, пели гимны, предохраняющие от бедствий и несчастий. Молениями и закончился день.
На следующее утро монахи вычистили и снарядили коня, сложили вещи и вместе с гостями вышли за ворота, далеко провожая их. Сунь У-кун шел впереди. В то время как раз начиналась весна.
Ступали мягко по земле
Копыта стройного коня,
Вокруг жемчужины росы
В траве рассыпались зеленой,
Качалась ива на ветру,
Наряд ветвей к земле склоня,-
Весь в ярких нитях золотых,
Росою чистой окропленный,
И персик с абрикосом вновь
Соперничали красотой
Убора молодых ветвей
С их цветом нежно-розоватым,
И протянулись вдоль дорог
Ряды смоковницы густой,
И веял свежий ветерок
Их животворным ароматом.
А на плотине из песка
В лучах весеннего тепла,
Подставив солнышку бока,
Дремала уток нежных пара.
Долина меж высоких скал
Цветами пышно расцвела,
И бабочки легко над ней
Порхали в поисках нектара.
Семь дней шел Трипитака со своим учеником по пустынной дороге. И вот однажды, когда день уже клонился к вечеру, они увидели невдалеке селение.
– Взгляни, это как будто горная деревушка. Не переночевать ли нам здесь, а завтра двинемся дальше, – обратился Трипитака к Сунь У-куну.
– Погодите, учитель, – отвечал Сунь У-кун. – Сначала я посмотрю, не грозит ли нам опасность, а потом решим, что делать.
Трипитака остановил коня, а Сунь У-кун стал внимательно присматриваться к лежащему впереди селению, и что же он увидел?!
Так тесно молодой бамбук растет,
Что получилась изгородь живая,
Вздымаются деревья у ворот,
Приветливо прохожих осеняя.
Куда ни глянь, виднеется кругом
Убогих деревенских крыш солома,
И мостик над извилистым ручьем
Украсил вид перед фасадом дома,
И протянулась по краям дорог
Зеленых ив и тополей аллея,
А из садов несется ветерок,
Цветущих веток ароматом вея.
Уж близится ночной холодный мрак,
Щебечут в светлых горных рощах птицы,
Поставлен в доме ужин на очаг,
Дымок вечерний к небесам струится,
Усталые стада бредут домой,
Дремота сытых кур одолевает,
По улице идет сосед хмельной,
И безмятежно песню распевает.
– Пойдемте, учитель! – сказал наконец Сунь У-кун. – Народ здесь хороший, и мы можем смело попроситься на ночлег.
Трипитака подстегнул коня, и очень скоро они очутились у селения. По улице торопливо шел паренек в синей куртке. На голове у него была полотняная повязка, в руках зонт, на спине он нес узел. Полы одежды его были подоткнуты, штаны засучены. Ноги обуты в соломенные туфли с завязкой в три ушка. Держался парень заносчиво.
Сунь У-кун остановил парня и спросил у него: – Ты куда путь держишь и как называется это место?
Но вместо ответа парень грубо оттолкнул Сунь У-куна и крикнул:
– Чего пристал? Неужели во всей деревне некого было спросить?
– А ты, благодетель наш, не сердись, – улыбаясь сказал Сунь У-кун. – Как говорится: «Помогая другим, помогаешь са мому себе». Ведь от того, что ты скажешь нам, как называется это место, вреда никому не будет? А я, может быть, смогу оказаться тебе чем-нибудь полезным.
Не в силах вырваться от Сунь У-куна, паренек заметался:
– Что за чертовщина такая, – кричал он, – мне дома надоели всякие неприятности, а тут еще от какого-то лысого черта терпи издевательства.
– Ладно, – сказал Сунь У-кун. – Не хочешь говорить, не надо, иди своей дорогой, только попробуй раньше вырваться из моих рук.
