Мастер Чэнь - Любимая мартышка дома Тан
Если бы все это проделала любая другая женщина, ее осмеяли бы. Но когда Ян шла со мной по вечерним улицам, толпа затихала и расступалась.
Мы вошли под свод ворот на подворье Сангака, когда начали загораться вечерние огни. Я скромно вышагивал чуть сзади моей возлюбленной, а она безошибочно выбрала самое освещенное фонарями место — и остановилась там, чуть склонив голову и потупив глаза.
Меванча, несмотря на живот, подлетела к ней, как кошка к долго путешествовавшей хозяйке, и опустилась на колени. А потом взяла руку Ян и прижала ладонью к своей щеке.
Сангак… Сангак только смотрел то на нее, то на меня широко открытыми глазами.
А потом начался его звездный час.
Он лично выносил блюдо за блюдом. Приготовленных на пару рыбок, усыпанных луком и зеленью. Как будто лакированные красноватые кусочки утки. Нежнейшие коричневые грибы, засыпанные жареным чесноком и переложенные девственно-зелеными стебельками каких-то овощей. И конца этому празднику не было. Ян милостиво пробовала каждое блюдо, шушукаясь с Меванчей в углу.
— Плов, — гнусаво возгласил Сангак в то мгновение, когда съесть что-либо еще казалось уже совершенно невозможным.
— М-м-м, — зазвенел голосок Ян, погружающей пальцы (без всяких палочек, как положено на Западе) в горку дымящегося риса, источающего ароматы кумина, бараньего сала и чеснока.
В этот момент, каюсь, я расслабился, разминая во рту это столь экзотическое для южных краев блюдо, вспоминая родной дом, цветы абрикоса и аромат сушеных дынь. И даже ехидные голубые глаза Меванчи, а также хищный взгляд Сангака, нависшего надо мной, не навели меня на мысль о том, что меня ждет.
Сангак, закрывавший от меня свет фонарей, начал аккуратно сгребать остатки плова на блюде в кучку, которую увенчал долькой чеснока, кусочками бараньего жира и зернышками барбариса.
— Ошатыш, — с особенным чувством возгласил Сангак, и Меванча в восторге запрыгала на месте.
О великий Бог Небесный, сколько веков уже прошло — мой прекрасный город пережил эпоху непобедимых воинов и рушащихся храмов, породил лучших в мире музыкантов и танцоров, создал прекрасные книги и великие песни, и, наконец, победителем вступил в просвещенный век нового халифата, — а варварский обычай под названием «ошатыш» все живет. Я бы покрутил головой в печали, но крутить я ничем не мог — сгиб левого локтя Сангака держал мой затылок в безнадежном зажиме, а его похожая на лопату правая рука несильно, но неуклонно вдавливала мне в рот непристойно громадную горсть плова. Ян смотрела на это западное зверство с мягким и благосклонным интересом, а все находившиеся в обширном дворе согдийцы, не имевшие понятия о том, кто мы такие приветствовали эту экзекуцию радостными криками.
— А не купить ли вам целый остров, господин, — приветствовал меня на следующее утро Сангак. — Есть один выше по течению. Туда, правда, постоянно заплывают слоны. Но с ними можно договориться.
Я перестал удивляться — в этих краях возможно все. Даже договариваться со слонами.
Остров неподалеку от Цзяочжоу — то есть уже за пределами шумной столицы волшебного юга, — я приобрел буквально за бесценок на следующий день.
ГЛАВА 29
САД НАСЛАЖДЕНИЙ
Сын Меванчи и Сангака триумфально родился через полтора месяца после нашего вселения под горбатые крыши «Золотого вока». Это событие было обставлено весьма торжественно. Ян нашла умную женщину из числа беженцев с сотрясаемого войной севера, которая, собственно, одна и сделала все как надо. Я же держал руки у мокрых висков ругавшейся сквозь зубы Меванчи, вспоминая уроки мастера Фэя (представлять себе серебристо-голубое облако, окутывающее пациента, и мысленно говорить ему: боль есть, но она скоро уйдет, потому что ты сильнее ее), — и получил потом благодарность счастливой матери. Ну, а то, что я предсказал пол ребенка, окончательно укрепило мою репутацию даосского чудотворца.
А еще больше она утвердилась, когда на одну из кухонь Сангака заползла змея — на вид очевидная гадюка, в полшага длиной, с треугольной головой и бурой блестящей шкурой. Я прижал ее голову к земле и перехватил под челюстями левой рукой, вспоминая уроки моего бухарского поставщика ядов, затем правой рукой вставил ей в пасть кинжал и заставил раза два укусить его. Гадюку, быстро брошенную мной в плетеный сосуд, к моему полному изумлению, отнесли повару: в этих местах на кухню идет все, и как ни странно, получается очень вкусно. Кинжал я потом омыл в белом, способном гореть вине, а вино по капле долго и аккуратно размешивал в сосуде с маслом, куда добавил потом ментол и кое-какие травы.
Яд был нужен по одной простой причине: ко мне начала течь не река, но маленький ручеек пациентов. Большую часть я переправлял в знакомый и до сих пор дружественный мне даосский монастырь, но были и другие случаи.
Одним дождливым утром под окнами остановился паланкин, из которого буквально вынесли ужасающе важного чиновника, причем, судя по высокому росту и относительно прямому носу, — северянина. Он не мог даже сидеть. Вспомнив уроки мастера И, я заставил его наклониться, отчетливо увидел на хорошо откормленной спине две неровности на линии хребта, а затем уложил беднягу на плетеный коврик и всем весом упал на свои большие пальцы, упертые в эти неровности, — и постарался еще чуть повернуть пальцы вправо. «Ошибешься — и он не сможет ходить никогда, — прозвучал в моей голове голос мастера. — Но тебе надо просто верить в себя, в то, что говорят тебе твои руки, потому что ты уже можешь многое».
Чиновник испуганно всхлипнул, но затем, когда он с моей помощью на пару мгновений по-настояшему встал на ноги и расправил плечи, лицо его озарилось радостью.
А поскольку Ян все это время оживленно чирикала о чем-то внизу, за чаем, с его женой по имени Розовый Пион, изображая беженку с севера и получая от этого очевидное удовольствие, то получилось так, что несчастного пациента я принимал еще несколько раз, в основном приводя в порядок с помощью масла и змеиного яда его скрученные мышцы и связки.
Многие торговцы в Гуанчжоу были готовы убить меня за этот подвиг, потому что я поставил на ноги не кого-то, а императорского ревизора судов в Гуанчжоу, то есть по должности мздоимца и врага всех купцов. С этого момента я знал, что за дела Амихрамана (то есть моего торгового дома) можно не беспокоиться.
Но оказалось, что еще одним результатом этого знакомства стало нечто иное, пришедшее в голову моей прекрасной подруге.
Я, наверное, не уделял ей достаточного внимания, поскольку был увлечен закупкой бревен и множества прочих материалов в порту. К моменту, когда Сангак стал счастливым отцом, наш дом на острове был почти готов — просто удивительно, как быстро умеют строить в этой стране. Тем более на юге, где стены нужны разве что в качестве ширм. Больше всего времени занимает настилка пола. Опорные столбы и крыши — пустяк, ну а стены вырастают между крышами и столбами как бы сами собой, между делом.
