Кирилл Довыдовский - 3. Выбор Необычных
Они стоят с магом друг напротив друга и ничего не предпринимают, просто смотрят. За спиной Локи скапливается темный туман — та самая магическая защита, что прежде только оборонялась, готовится атаковать…
— Не убивать его!..
Голос доносится откуда-то со стороны. Приглушенно, едва слышно. Но его невозможно не узнать. Сайтин голос. Изображение сдвигается. И ее становится видно. Девушку в изорванной и обожженной одежде, с мечом в руке. Только вот в том месте, откуда она кричит, слишком много измененных… На короткое время тонкая фигурка скрывается за переделанными магией телами, но очень быстро появляется вновь. Всего в нескольких метрах от Локи с Севереном.
— Не убивать, — повторяет она.
И делает шаг вперед.
— Не подходи, — это уже голос Локи.
— К моим советам стоит прислушиваться, — вкрадчиво произносит Сайта. — У меня хорошие советы, очень хорошие. Уверяю тебя, мы сумеем убить его в любой момент. Мы убьем всех, кого ты захочешь. Когда придет время. И когда найдем кого-нибудь, кто действительно не будет хотеть умереть.
— Я…
— Я думаю, что если как следует стукнуть его по затылку, в данной ситуации это будет как нельзя кстати…
С этого момента Санея больше ничего не помнила. Ее наконец-то поглотила тьма…
Глава 13
ПУТИ И ПУТЫ
Праздник празднику рознь. Праздник — это и желание выпустить кишки, и красочное выступление, и подарки, и чья-то смерть. Праздники бывают и свои, и чужие, невольными и неотъемлемыми участниками которых становятся проигравшие.
— И чего ты такая хмурая?
Санея пожала плечами.
— Мы же победили.
Девушка не ответила.
— Политика — грязное дело, — на всякий случай напомнила Ильса.
— Я знаю.
— И чего тогда? — не отставала подруга. Санее вообще отчего-то начинало казаться, что рыжая чувствовала себя виноватой. Хотя уж из-за чего? — Нога болит?
— Со мной все нормально, — ответила девушка. — Просто… мир изменился, и мне нужно время, чтобы… все заново понять.
Ильса оперлась локтями о парапет. С минуту смотрела с балкона вниз, потом сказала:
— А мне нравится.
— Что?
— Красиво. Раньше бы нас сюда не пустили.
С тем, что красиво, поспорить было нельзя. Площадь Сената, расположенная в самом центре города Сената перед зданием Сената, лежала у их ног. Цвет у нее был черный, бурый, желтый, разный — не такой, как цвет камня, которым ее когда-то вымостили. Его как раз видно не было, а только головы, плечи и руки людей, и они с высоты, на которой находились Санея с Ильсой, казались единой чуть шевелящейся поверхностью. Что неприятно напоминало события нескольких последних дней. В свой уже ставший в Ордене легендарным 'спасительный поход', закончившийся сражением с участием большинства его членов, Санея отправилась три дня назад. Нога уже почти не болела, а вот образы толп давящих друг на друга мертвецов не успели стереться из памяти. Хотя ей иногда казалось, что только из ее памяти. Народ на площади радовался и предвкушал, словно за пять минут до дня рожденья, причем такого, после которого она стали бы не на один год старше, а наоборот, помолодели бы. Лет на десять.
— Это апельсин?!
Голос раздался за их спинами. На балкон вышли еще трое.
— Да, господин Храпик.
На самом деле не отходить от 'господина' ни на шаг Сайта просила Санею, но пока они ждали объявления результатов, Санея 'позволила' приглядывать за ним Тэре с Хлоей. На прямой вопрос, для чего это нужно, Сайта закатила глаза и ответила: 'Иначе мы все умре-о-ом!!!'. Санея решила, что достаточно, если он будет находиться в одной с ней комнате.
— Апельсин? — еще раз переспросил Храпик. Вопросы о фруктах, как правило, вызывали в нем неподдельный интерес.
— Я абсолютно в этом уверена, — ответила Хлоя.
— А как… Как он работает?
Фрукт Храпик крутил в руках с таким же пораженным видом, с каким Бенаюс, бывало, визировал приказы о пускаемых на благотворительность средствах, — он сам не верил, что это происходит в реальности.
— Никак. Их чистят и едят, — объяснила Тэра участливо. Подруг роль нянек не тяготила. Очевидно, в свое время девушки недоиграли в куклы. Впрочем, как и все в Ордене.
— Сначала чистят? — уточнил Храпик.
— Да.
— Это очень странно…
Тэра с Хлоей понимающе переглянулись.
— …Очень странно, что этот пол такой ровный, — закончил мысль Храпик. — Я едва могу на нем стоять. Это специально так сделано?
На это они не нашлись что ответить.
— Начинается, — сказала Ильса. Санея вернулась на свое место у парапета за секунду до того, как площадь дружно выдохнула. Такие подробности, как поворот головы или направление взгляда, с такой высоты разглядеть было мудрено, но мощный единый порыв тысяч людей произвел впечатление рванувшейся к берегу широкой волны. Девушка предпочла не представлять, какое количество людей при этом превратилось в лепешку, что было опрометчиво, потому что вместо этого в сознании тут же возникла картина, как Бенаюс с Сайтой заключают на это число пари… Санея помотала головой.
В обычные дни вход в здание Сената украшала широкая мраморная лестница, но перед днем объявления победителя десятки метров стропильных конструкций превращали ее в широкий помост, подобный тому, что постоянно существовал на площади Диалога.
Появившаяся на помосте одинокая фигурка господина Билиона оказалась к ним чуть ближе, чем силуэты людей на площади. Приглядевшись, Санея сумела разглядеть гладко выбритое лицо человека без определенного возраста. Мужчина чем-то напомнил ей Кана — главу орденской 'Тайны'.
— Приветствую вас, граждане Сената! — произнес глава выборного комитета приятным хорошо поставленным баритоном. Нечто (не иначе как заклятье Сильного Голоса) разнесло его слова по всей площади. — Приветствую вас в день объявления результатов выборов сто девяносто шестого губернатора центральной губернии Таромского совета!
Толпа разразилась приветственными возгласами.
— Сегодня нас ждет великолепный праздник, и так же, как это бывает по завершении каждых выборов, новое торжество затмит все предыдущие. Мы не стоим на месте.
Это сообщение было встречено еще более бурной реакцией. Отдельные восторженные выкрики слились в общий гул предвкушения. Людское море пенилось и колыхалось.
— Что ж, — Билион обвел взглядом толпу. — Мы шли с вами к этому моменту долгих пять лет, и вот наконец он настал. Ненадолго прошу тишины.
