Владимир Кучеренко - Серай эльфийка (Эльфийка Серого)
- Ага, я тебе тогда свою отдал, а ты мне эту. Мы же уже тогда знали, что надолго расстаёмся - вот и обменялись фотографиями. Обещали постоянно носить их с собой. Боялись, что когда вырастем, то не сможем узнать друг друга. Ты же мою физиономию тоже хранишь?
- А как же! Только в рамочке, у матери дома. Не рискнул с собой возить. У меня же командировки постоянно, сам понимаешь, есть шанс легко потерять. Но видишь, я тебя и так узнал!
- Ну да. А я, честно говоря, на улице бы встретил и мимо прошёл.
«Занервничал», - доложила сестра.
«Ещё бы не занервничал! Он же опять «прокололся»: у него не должно быть такой фотографии. Плёнку распечатали после того, как жена дяди Гриши увезла сына. А дату на снимке я сегодня утром в «Фотошопе» исправил».
- Да у меня вообще плохая память на лица и имена, - признался я «другу детства».
- «Немного расслабился».
Блин, как это она так легко определяет состояние? Мне тоже удаётся наблюдать магическим зрением некие перемещения цветных пятен в ауре Лжевитька. Но никакой закономерности пока не замечаю. Вижу какое-то хаотическое движение.
- Ой, Серёжка, совсем вылетело из головы, - вдруг подал голос дядя Гриша. - Пошли, радиоприёмник поломанный отцу передам - сгорел «собака». Пусть Лёха посмотрит, - может, починит. А нет, так на запчасти пустит. Он же «шурупит» в этом.
- Иду, дядь Гриш, - снова расшнуровал я ботинки и вернулся в зал.
- Он в спальне, - протянул мне руку сосед. – Отведи.
Поддерживая слепого под локоть, прошёл с ним в нужную комнату. И тут Григория словно подменили. Пригнув мою голову, он еле слышно и необыкновенно быстро заговорил на ухо:
- Мне никогда не было так страшно, Серёга. Это опасный человек. И он - не Витька.
- А кто? – «удивился» я.
- Тише ты, не ори. Это шпион американский.
- С чего взяли дядь Гриш?
- Паренёк, я же три года на подводной лодке акустиком прослужил. К тому же, без зрения, у меня остальные чувства усилились. Вот и услыхал, как «сыночек» этот по «мобилке» разговаривал. Докладывал начальству. Думал, через стены не услышу. Но я же слепой, а не глухой.
«Цветаниэль, задержи Витька там, чтобы к нам не зашёл», - телепатировал я сестре.
«Уже занимаюсь этим, - ответила она. – На подлодке я не служила, но не забывай, какие у меня длинные ушки».
- А ну-ка поподробнее: о чём он говорил и какого рожна ему тут нужно, - обратился я к Григорию.
- Судя по тому, что удалось понять из разговоров на русском языке, он сообщал о каких-то камерах наблюдения, об установленной «прослушке». А со вчерашнего вечера заинтересовался твоей семьёй и вашими гостями. В английском я не силён, но и инородной в речи Витька проскакивали звукосочетания типа «Тарасофф».
- Спасибо, что предупредили, дядь Гриш. А что же вы сразу никому не рассказали?
- А кому, Серёж? Бабе Зине, которая хлеб и молоко приносит? Да и испугался я.
- Ладно, понял. Тогда я сейчас к Никитичу. Пусть выводит парнишку на «чистую воду».
- Держи, - дядя Григорий нащупал на подоконнике и сунул мне магнитолу.
***Цветана Тарасова.
- А насчёт обещания жениться серьёзно сказал? – начала я строить глазки «Витьку».
- Конечно! – оживился он.
- Да врёшь всё. У тебя, небось, полно таких наивных дурочек.
- Каких «таких»?
- Которым на их длинные уши лапшу про свадьбу вешаешь.
- Нет, Свет, честно. Ты же меня знаешь. Да и какие на северной вахте бабы? Там только бородатые мужики.
- А ненки?
- Нет, это на любителя. Да и разве можно их сравнивать с русскими красавицами?
- Ну, их же мужчинам же нравятся.
- Ну, вот и флаг им в руки. А мне ты по душе.
- А сможешь пять лет без женщины?
- А ты дождёшься? – ответил мне лжец вопросом на вопрос.
- А стоит?
- Ещё как! – в глазах Псевдовитька загорелся похотливый огонёк. – Если согласишься, стану в отпуск сюда приезжать. Хочешь, прямо сегодня «покувыркаемся», энергией твоей заряжусь. Мне на год и хватит.
- Фу, я не про это! И правильнее говорить «разряжусь», - покраснела я. Потом загадочно обвела взглядом его с головы до ног и томным голосом добавила: - А вообще-то хочу. Но не буду. Потому что я - не такая.
- А какая?
Тут на моё счастье вернулся Серый с «поломанным» радиоприёмником под мышкой. Брат ещё раз попрощался с «другом детства» и мы вышли на улицу.
- Так, я сейчас к участковому, а ты мигом домой. Расскажи всё Теоне с Базирогом. Никуда не отлучайтесь и ничего не предпринимайте, пока не вернусь.
- Поняла.
- Нет, всё-таки давай сперва тебя провожу, а потом - к дяде Боре.
- Разве я два двора сама не пройду? Что со мной случится средь бела дня. Вон даже калитку нашу отсюда видно.
- Ну, хорошо. Тогда я помчал.
Мне действительно не удалось пройти по улице сто метров без приключений. Как только Вотар забежал в проулок, снег возле меня «ожил». Сугробы превратились в двух здоровенных негров в белых маскировочных халатах. К несчастью, реакция моя не такая, как у Теоларинэ. Да ещё сработал эффект неожиданности. В общем, последнее, что я помню – это зажавшую рот ладонь и сильный удар по затылку…
***Вотар. Сегодня суббота, поэтому пришлось бежать не в отделение, а домой к Борису Никитичу. Участковый, как назло, жил на другом краю хутора. Пока он оделся, пока разогрел «Ниву», пока заехали за вторым милиционером и вернулись к дому слепого Григория, прошло около часа.
- Сиди в машине, - приказал дядя Боря и достал табельный «Макаров».
- Да, я…
- Нет, Сережа – это опасно! Не приведи, господи, что случится. Как потом твоим родным в глаза смотреть?
- Хорошо, подожду, - соврал я. И, как только люди в форме захлопнули калитку, прокрался следом.
К сожалению «Витёк» что-то почуял и скрылся. А перед этим примотал скотчем Григория к стулу, сунул кляп и сломал трость, без которой слепой не мог самостоятельно передвигаться.
- Вот гад, ушёл! Чувствовал же я - старый хрыч, что надо проверить ублюдка, - освобождая связанного сетовал участковый. Потом увидел меня и обратился к напарнику: - Составляй с Серёгой описание внешности, и объявляй в розыск.
