Пол Андерсон - Дети морского царя
— Неужели ты не соблазнила ни одного стоящего парня? — в шутку усомнился Тоно.
На лицо Ингеборг вдруг набежала тень.
— Я никого не хочу, кроме тебя, Тоно, — смущенно, словно невинная девушка, призналась она.
Этот разговор, который шел на датском языке, вызвал раздражение фру Дагмары, так же как и поведение Ингеборг и Тоно. Она подошла и объявила:
— Я приготовила для тебя платье, Ингеборг. Пойдем, покажу, где оно лежит.
Брови высоко взлетели над блестящими глазами Ингеборг.
— Зачем? На что мне платья? Они же станут грязными за какие-то несколько часов.
Радость исчезла так же внезапно, как прилетела минуту назад Ингеборг подошла и обняла Дагмару.
— О, сестра моего возлюбленного, как я рада тебя видеть. А ведь ты скоро станешь матерью! — воскликнула она, чуть отстранившись и окинув Дагмару взглядом. — И ты знаешь? От этого ты вся так и светишься каким-то тайным внутренним светом.
— Ах, если бы и я могла порадоваться такому же событию в твоей жизни.
Но мне остается лишь молить о тебе Господа, — печально ответила Дагмара.
Тоно взял Нильса за плечо и тихо сказал:
— Твоей супруге лучше было бы остаться дома. Для подобных переживаний она слишком благочестива.
— Она такая же смелая, как и раньше, — возразил муж Дагмары. — Она тешит себя надеждой, что мы все же уговорим вас остаться. А если вы останетесь, то со временем, может быть, образумитесь и примете Христову веру, обретя бессмертие души. Я тоже хотел бы, чтобы вы остались. — Нильс грустно усмехнулся. — Не только из-за надежд на ваше обращение в христианство. Просто мне не хочется терять вас, мои дорогие моряки.
Нильс с тоской поглядел на счастливое лицо возлюбленной своего друга и поспешно отвел взгляд, обернувшись к жене.
Тоно вздохнул.
— И для вас и для нас лучше расстаться, — упрямо сказал он. — Мы тоже будем скучать по вам. Но мы не можем остаться. И мне кажется, вряд ли мы когда-нибудь еще увидимся.
Ингеборг и Дагмара услышали эти слова.
— Да, пора. Долгие проводы — лишние слезы, — сказала та, что поднялась на яхту из волн морских. — Плывите домой и будьте счастливы в вашей жизни.
— Вы уже решили, куда отправитесь? — спросил Нильс.
— Нет. Как мы можем решать? Ведь мы плывем в неведомое. Поплывем пока что на запад. Может быть, в Винландию или дальше на запад. Там ждет нас нетронутая природа, заповедные края, Волшебный мир. Наверное, туда еще не добрались священники и там живут люди, которых не коснулось христианство, способные понять нашу страсть к приключениям. — Тоно усмехнулся. — А что, мы там, пожалуй, еще и божествами станем.
Увидев, что Дагмара нахмурилась, он поспешил ее успокоить:
— Мы вовсе к этому не стремимся. Но бывают ведь всякие неожиданности.
Именно ради них мы и плывем в дальние края.
— Чтобы узнать все чудеса, какие только встретим за время, которое нам отпущено, — взволнованно сказала возлюбленная Тоно.
— Чудесам скоро настанет конец! — воскликнула Дагмара.
Тоно кивнул:
— О да. И гибель Волшебного мира приближают дела таких, как вы с Нильсом.
Он потрепал Нильса по плечу, поцеловал Дагмару в щеку.
— Это неважно, мы все равно вас любим.
— И мы вас любим, — сквозь слезы пробормотала Дагмара. — Неужели нам придется вечно оплакивать вас?
— О, так же, как и весь мир! — Подруга Тоно обвела рукой море, небо и берег, терявшийся в сумерках. — Мир прекрасен, и вы запомните его таким. А мы не можем измениться. Мы такие, какие есть, и мы тоже — часть Творения.
— Ингеборг… Нада… — в смятении прошептала Дагмара. — Кто же ты?
— Не та и не другая, и обе вместе. Дитя скорби, чья мать умерла, в болезни родив его на свет. Пусть ваше дитя родится в радости и веселье. У меня нет имени. Ты дозволишь мне взять имя Эяна?
Теперь уже смертная женщина первая бросилась обнимать ту, что стала существом Волшебного мира.
* * *С яхты спустили на воду шлюпку, Нильс с женой сели в нее, и она поплыла к берегу. Как только Нильс взялся за весла, загремела цепь: яхта снялась с якоря. Тоно встал к штурвалу. Его помощница призвала свежий ветер, который наполнил парус, и яхта заскользила по волнам Каттегата на северо-запад, чтобы, обогнув земли и пройдя моря, выйти в открытый океан. Над мачтой яхты, сверкая белыми крыльями в лучах еще не видимого солнца, пролетела стая диких лебедей.
Эпилог
В месяце мае лета 1312 от Рождества Христова почил в Бозе Павел Шубич бан Хорватии. Титул бана наследовал его сын Младен. Он предпринял попытку отвоевать захваченный венецианцами Задар, но потерпел поражение и был вынужден снять с города осаду. Поражением закончилась и его попытка положить конец усобицам и распрям среди хорватской знати. И снова корабли Кашича совершали пиратские набеги на города далматинского побережья, снова Нелипич и его союзники боролись против бана Младена и преданного ему рода Франкапана. В 1322 году разразилась гражданская война. Венеция вступила в сговор с Нелипичем и захватила порты Шибеник и Трогир. Спустя недолгое время в руках венецианцев оказались также Сплит и Нин. Для Хорватии настали черные десятилетия.
Отец Томислав совсем поседел, его руки изуродовал ревматизм, в поле он уже не мог трудиться. Но старик все еще служил в сельской церкви. И однажды он так проповедовал перед собравшимися прихожанами, среди которых был и седой сокрушенный поражениями вдовец, капитан Андрей:
— «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную». Этими словами отвечает Спаситель вопрошавшему Его фарисею Никодиму. Если бы Господь не пекся о нашем спасении, разве стал бы Он утруждать Себя доказательствами? Он мог бы просто сказать людям: вы знаете, какие чудеса Я творил. Не докучайте Мне, падите ниц и молитесь, если не хотите, чтобы Я обрушил на вас гнев Мой. Но Господь сделал все, чтобы объяснить людям суть чуда. Ибо Он хотел, чтобы люди шли к Нему по своей доброй воле, а не из страха перед Божьим гневом. Чтобы они шли к Нему как к отцу родному. Господь наш нас любит. Никогда не забывайте об этом. Мне думается. Он посылает нам меньшие испытания, нежели те, коим мы по неразумию нашему сами себя подвергаем. Веруйте же твердо, что Господь о нас печется. Какая бы ни стряслась беда, Он не оставит Своих чад. Никого не оставит, ни одного человека. Иисус умел разговаривать с простыми людьми, грешниками, язычниками. Ныне в нашей земле есть еретики и язычники, турки, евреи, венецианцы — и Господь любит их так же, как нас. Мы, смертные, нередко оступаемся, мы порой не видим средства избегнуть сражений и войн. Но разве поэтому мы должны пестовать в себе ненависть?
