Джон Райт - Туманы Эвернесса
Он подошел ближе, в воздухе висел запах расплавленного металла, он слышал безостановочный рев машин, скрип поворачивающихся колес и стук поршней.
Он вошел в огромный склад готовой продукции, стоявший немного в стороне. Там было потише и там, на бетонном полу, скрестив ноги, сидел Прометей. Слева от него были разложены детали какого-то разобранного механизма, перед ним лежали бумаги с рисунками и диаграммами, а справа, поставленные друг на друга, стояли несколько компьютеров с огромными клавиатурой и мышью. Вся стена за ним состояла из угловатых плоскостей пыльных окон, и пыльные лучи света рисовали на полу яркие прямоугольники.
Прометей был одет в синий пиджак в белую полоску, скорее похожий на корабельный парус, который какой-то портной сделал для него ради рекламы. На его пальце сверкало кольцо из черного адамантина, которое он сам выковал из звеньев той самой цепи, которая столько лет приковывала его к скале в горах Кавказа.
Не отрываясь от работы Титан заговорил:
— Привет, Мерлин. Я ждал тебя. — Зазвенел будильник, Прометей протянул руку и неуклюже (его пальцы были слишком велики для переключателя) выключил его.
— Я пришел поговорить… — ответил Варлок намеренно небрежным тоном.
Прометей презрительно улыбнулся.
— Так это правда? — Он повернулся и посмотрел на Варлока сверху вниз, и Варлок увидел, что в глазах Титана сверкнули искорки смеха.
Человек, которого когда-то звали Азраил, мрачно уставился в пол.
— Тогда ты знаешь, Титан, как повернется этот разговор.
— Да ну? Возможно ты удивишь меня.
— А если нет? Скажи, что я собирался рассказать тебе.
— Хорошо, но только примерно. Ты хотел какое-то время рассказывать мне всякие тривиальные вещи, вроде того, что слишком много людей знают магию; кроме того ты хотел узнать мое мнение о Рае Оберона: хорошо или плохо то, что Пендрагон отказался от него. Но ты собирался узнать мое мнение, не спрашивая меня прямо, потому что страх мешает тебе спрашивать.
— Что за страх, — спросил Варлок.
— Ты боишься, что не слишком похож на меня, хотя и должен.
— И разве мы не похожи? — громко спросил Варлок, задирая подбородок, на его лице появилась гордая усмешка. — Разве мы оба не украли с небес, разве мы оба не стремились поставить людей выше богов?
— Ты украл, не я. Нельзя украсть свое собственное имущество. Боги моложе людей, хотя и утверждают противное. Я заслуживаю похвалу, но меня наказали. Ты заслуживаешь наказания, убийца детей, а получил похвалу тысяч поколений.
Варлок посмотрел вниз и скрестил руки на груди, морщины вокруг его рта и серые глаза стали глубже, лицо потемнело. Наконец он спросил:
— Кто-то оскорбил тебя? И разве это не признак величия, когда тебя ненавидят?
Прометей хохотнул:
— Питер Уэйлок, из твоей семьи, пришел сюда вскоре после того, как Солнце возродилось. Он жаловался, совсем чуть-чуть, что тяжело забираться на инвалидной коляске по лестнице. Мы поговорили, и он спросил меня, довольно резко, почему я не сделал людей из чего-нибудь потверже, вроде железа или стали? Почему их так легко сломать? Я ответил, что из всех моих созданий только люди никогда не жаловались на форму.
— Почему?
— Видишь ли, я сделал их из глины, а глина очень пластична. И я не обжигал их тела в моем горне, но отдал им огонь. Чем же ты недоволен? Перестрой свою душу так, как тебе хочется.
Мерлин Уэйлок продолжал стоять, скрестив руки на груди, и горящим взглядом глядел на Титана. Наконец он сказал:
— О, Титан, скажи мне, в какую форму мы должны отлить себя?
Прометей улыбнулся.
— С тем же успехом ты можешь спросить меня, что такое доброта. И добродетель.
Мерлин Уэйлок сцепил руки за спиной и задумчиво поглядел в окно. Потом заговорил:
— И чем закончился твой разговор с моим далеким потомком?
— Я сказал ему, что нет никаких пределов — человек может улучшать себя до бесконечности. — Мне показалось, что это его удовлетворило, и он уехал.
Варлок застыл, глубоко задумавшись, и какое-то время молчал. Потом сказал, резко и неприязненно:
— Я видел Сфиру Кетер в облаках над правым плечом Ворона сына Ворона, хотя это не его настоящее имя. Если бы я знал его настоящее имя, он не ускользнул бы так легко из земной тюрьмы. Скажи мне, Титан, что это означает.
— Ты сам знаешь.
— Неужели я разучился читать знаки? Дети Ворона станут королями Земли. Как такое может произойти в стране, где нет королей?
— Разделенная кровь богов, титанов и людей объединится в детях Гвендолин Пендрагон и Ворона Врановича. Ты знаешь свою строку из Библии, волшебник?
— Я знаю ее слишком хорошо, как и руку, которая ее написала, хотя человечество давным-давно забыло о ней.
— Шестая глава Книги Бытия сообщает, что в те времена, когда на Земле жили гиганты, божьи сыны спускались с неба и брали в жены дочерей людей, и эти дочери рожали богам детей. Так появились те самые могучие люди, прославленные в веках.
— Да, герои древней Греции, в их жилах текла кровь богов. Но что это значит?
— Ты знаешь, что это значит.
— Только существа с кровью бессмертных могут управлять Ночным Миром. Твои внуки будут магами и героями.
— Через десять поколений моя кровь будет течь в жилах большей части людей. Когда-то только духи и эльфы могли управлять магическими силами; это время прошло. Я вручаю моим детям второй тип божественного огня, прямо сейчас.
Суровое лицо Мерлина Уэйлока не смягчилось, но побелело.
— Значит все мои усилия — детская игрушка. Ты сделал все, о чем я только мечтал.
Прометей громко рассмеялся.
— Ты совершил только то, что должен был совершить! Ты думал, что используешь силу Ахерона, чтобы добыть Ключ Эвернесса; а потом предашь темные силу и помешаешь подъему Ахерона. И все, якобы, только для того, чтобы помочь возвращению Пендрагона. А теперь смотри! Ахерон поднялся; Ахерон остановили, ценой тысяч жертв; Эвернесс разрушен; Пендрагон вернулся, чтобы восстановить страну. И ты, который думал предать всех и добиться своей цели, сам стал предателем в глазах людей. Все исполнилось. Как ты можешь сомневаться в силе людей вылепить себя такими, которыми они захотят? А ты, ты как раз сделал себя такой… вещью… какой хотел.
Мерлин Уэйлок повернулся и без единого слова пошел по гулкому бетонному полу.
Подойдя к огромной двери гаража, за которой ждали тепло и свет солнца, он внезапно застыл и посмотрел назад, на что-то, находившееся внутри.
Прометей, нагнувшийся над своей машиной, делал вид, что занимается ей, улыбаясь самому себе.
