Роман Артемьев - Толстый демон
Монах еле слышно скрипнул зубами и поклялся при случае отомстить. Господь, безусловно, в данном случае простит.
— На прощание дам совет относительно… приглашающей стороны и досточтимого главы семьи твоего повелителя. Держись от него подальше.
Необычайно серьезный Урзал активно кивал, присоединяясь к словам священника.
— Я в этих делах не силен, но репутация у Велуса пугающая. — Колдун немного подумал и пожал плечами. — Вполне возможно, правильно отец его по имени называть не хочет. В общем, я рад, что с вами не еду.
Подошедший Шурик пристально оглядел гору вещей, не сказал ни слова и удалился в сторону своего домика. Следом Славомира относительно вежливо выпроводила и колдуна, и святого брата, предоставив Алле возможность посидеть одной. Женщина со вздохом откинулась в кресле. Слишком много событий, слишком много всего навалилось. Только успеваешь привыкнуть к одному, как сразу происходит нечто иное. Театр абсурда, причем ей доверена одна из центральных ролей.
Знакомство с обществом дханна представлялось делом малоприятным и неизбежным. Лучше бы подождать, собрать больше информации, принять десяток гостей на своей территории, а не пару-тройку, но в данном случае обстоятельствам противиться невозможно. Нужно играть теми картами, что есть, да еще непутевого повелителя вытаскивать. Который, к его чести будь сказано, прекрасно осознает сложность ситуации и держится лучше, чем она ожидала. Славомира мозги на место поставила? Или сам нервы в кулак собрать сумел?
А вот и Шурик, легок на помине.
— Это все, больше ничего с собой захватить не собираешься? — ядовито поинтересовался дханн, обводя чемоданы и сумки рукой.
— Я и так не знаю, как мы все это потащим, — миролюбиво ответила принятая. Пусть лучше злится и язвит, чем трясется от страха. Такой настрой ей нравился.
— Зато я знаю.
Толстяк разложил на полу грязнущую торбу. Или котомку. Алла слабо представляла себе, чем они отличаются друг от друга, чему совершенно не расстраивалась. Взяв двумя пальчиками тяжелый чемодан, дханн примерился, поводил над котомкой и жестом фокусника засунул его внутрь.
— Как тебе это удалось?
Женщина от удивления даже вскочила с кресла, с восторгом глядя на исчезающие в намного меньшей торбе пожитки. Шурик довольно хмыкнул:
— Пространственный карман с привязкой к материальному носителю. Я, когда из дома уходил, прихватил с собой пару полезных вещиц.
— Надеюсь, их бывшие хозяева не возражали?
Толстяк замялся, затем честно признался:
— Да им в общем-то все равно было. Взрослый дханн такими не пользуется, разве что для слуг в подарок изготовит.
Они отправляются в место, где чудеса считаются дешевым ширпотребом. Замечательно.
Торбочка висела на боку, под обутыми в крепкие ботинки ногами потрескивала палая хвоя. Позади остался дом, сонная Наташка, хмурое лицо Варварина и обещавшая «присмотреть за всем» Славомира. Впереди, ориентируясь по одним ему известным признакам, через лес пробирался Шурик. К слову сказать, очень уверенно пробирался: у него-то под ногами ветки не хрустели. Массивная круглая туша неслышно скользила между деревьями, каким-то мистическим образом не задевая веток и вообще оставляя чрезвычайно мало следов.
Наконец толстяк обернулся и с видом завзятого скептика осмотрел спутницу:
— Может, тебя на спину посадить?
— Зачем это? — оторопела Алла.
— Ну мало ли… Тропу видишь?
Принятая расслабилась, как учили, и попыталась мысленно «прощупать» окружающее пространство. Очень удивилась, когда получилось. В десятке шагов впереди ощущалась какая-то неправильность, нечто вроде невидимой обычному взгляду воронки, о чем Алла сразу и сообщила. Шурик довольно кивнул:
— Хорошо. Пойдешь за мной след в след, по сторонам не смотри, посторонних шепотков не слушай. Только я тебя умоляю — постарайся на обочину не свалиться!
Принятая презрительно фыркнула. Похожие речи она слышала уже трижды и не понимала, зачем нужно их повторять. Он что, считает ее тупой?
Тропа больше походила на туннель в темном тумане. Густо-зеленые стены поднимались вокруг идущих, смыкаясь над головой и оставляя видимым только небольшой участок покрытой мшистым ковром земли. Дханн довольно уверенно шагал впереди, без особого труда находя дорогу, за ним, почти уткнувшись носом в обтянутую кожей спину, следовала Алла. Теперь она поняла, о каких шепотках говорилось на вводных лекциях. Совсем рядом, на расстоянии метров десяти, в тумане скользили еле заметные тени, оттуда раздавались почти неслышимые стоны, голоса, зовущие или убеждающие. Прислушиваться к ним было страшно.
— Шурик. Шурик, там мой одноклассник.
— Да? И чего ему надо?
— Он хочет меня убить за то, что я ему в портфель тюбик с клеем вылила.
— Какой кошмар, — лживо посочувствовал толстяк. Настроение у него было не ахти. — Душераздирающая жестокость. Амулета не дам, справляйся сама.
— У меня не получается!
— И никогда не получится, если не пытаться!
Женщина тихонько заскулила, но послушно принялась выстраивать защиту. Шурик показал ей несколько методик, из которых ей удавалась пока одна — «стакан». То есть представляешь себе, будто тебя накрывает невидимым стаканом, непроницаемым для враждебной энергии, и все. Почему работает именно эта методика, Алла затруднялась сказать. Может, подсознание шутит или соборный дух русского народа реагирует на привычный символ и сентиментально оказывает поддержку.
Она настолько сосредоточилась на упражнении, что дальнейшей дороги почти не заметила. Кажется, они повернули возле какого-то камня с надписями, потом опять шли, Шурик на ходу что-то прокричал… В себя Аллу привело громкое насмешливое карканье и хлопки крыльев.
Вокруг расстилался лес. Не расчерченный по линейке европейский парк и даже не современная, несущая еле заметные признаки человеческой деятельности глухомань — настоящая древняя чащоба, полная дикого зверья, пристанище сказочных духов. Вековые мохнатые сосны переплетались ветвями, заслоняя небо, не позволяя скудному свету звезд достигнуть земли. Густой, насыщенный запах смолистого дерева, палой хвои и перепревшей земли едва ли не сбивал с ног, опьяняя не хуже крепкого вина.
С ближайшей сосны сорвался ворон и, пролетев над самыми головами, скрылся в темноте. Шурик чуть повел головой, принюхиваясь, затем уверенно двинулся в ту же сторону. На ходу он тихим голосом давал пояснения оторопевшей принятой:
— Кромник прадед поставил в старой лакуне. Природной, ее только укрепить и расширить пришлось. Пространство так завернуто, что смертным сюда ходу никак нет — ни пешком, ни с помощью техники. В своем доме старейшина почти всемогущ и всеведущ. Времена года, климат, смена дня и ночи и все прочее в реальности регулируются его волей.
