Татьяна Устименко - Все или ничего
— И все же позвольте взглянуть…
Эрик отважно улыбнулся и протянул Профессору руку. Тот заинтересованно рассматривал фигурную скважину.
— Пожалуй, я смогу избавить вас от них, — решил Криэ, отщипывая от хлебного ломтя кусок и разминая его в пальцах.
— Учтите, Вилдар, малейшая неточность, и я останусь без руки, — напомнил ди Таэ, наблюдая за тем, как Профессор залепляет скважину размятым хлебом.
— Сомнения губят, — назидательным тоном сообщил Профессор. — Доверяйте мне, князь, и передайте, пожалуйста, свою заколку. — Получив требуемое, Вилдар сунул острие в скважину и повернул. Эрик даже дыхание затаил, но тут раздался щелчок, и браслеты со звяканьем упали на пол.
— Ну что, целы ваши руки? — усмехаясь, спросил Криэ.
— Да уж, ловко… — Неожиданно Эрик запнулся, уставившись остекленевшим взглядом в пространство.
— Эй, князь! Эрик! Ау! — Профессор помахал рукой у чародея перед носом.
— А? — встряхнулся целитель. — Плохи наши дела, — сообщил он. — Анну и Хьюго арестовала инквизиция.
— Н-да, действительно плохо, — опечаленно протянул Вилдар.
— Послушайте, Профессор, у меня созрел план, — торопливой скороговоркой выдал Эрик, создавая портал. — Уходите отсюда, вы должны сейчас помочь Злате…
— А вы, князь?..
— А я тем временем наведаюсь к нашему приснопамятному Христобалю Саграде. Пришло время собирать разбросанные им камни. — С этими словами маг с силой швырнул пульсар в двери, и те с грохотом вывалились в коридор…
Время близилось к половине первого пополудни, когда, к вящему удивлению лесных обитателей, на просеку, шумно хлопая крыльями, опустился черный дракон.
— Извини, ближе не могу, — виновато пробормотал Райетт, когда Радислава спрыгнула на землю. — Не хочу засветиться перед инквизицией.
— Ничего, здесь уже недалеко, — откликнулась менестрель, указывая в сторону видневшихся вдали окраин Будапешта.
— Что ж, удачи тебе, хвостатая, — дружески ухмыльнулся дракон.
— И тебе не кашлять, Рай. — Оборотничка благодарно хлопнула его по крылу и быстро зашагала прочь.
Райетт смотрел ей вслед, пока девушка не скрылась из виду.
— Как думаешь, она действительно достойна помощи? — неожиданно раздалось рядом.
Дракон удивленно повернул шипастую голову. В метре от него стояла рыжеволосая девчонка лет шестнадцати на вид.
— Да. Хотя бы потому, что умеет признавать свои ошибки, — вежливо ответил Райетт.
— Но ведь сначала она отказалась от него, — уточнила Арьята. — Хотя теперь я вижу: судить о человеке стоит только по его делам, а красивые слова стоят немного.
— Тебе ли не знать, как трудно научить себя верить в любовь. А еще — остаться рядом с кем-то, зная, что однажды ты все равно его потеряешь.
— Да… — Арьята одобрительно прищурилась. — Ты прав, крылатый. Кажется, мой друг не ошибся — у нас все получилось! Что ж, раз так, уверена — мой подарок тоже лишним не станет. — С этими словами она растворилась в воздухе.
Так ничего и не понявший дракон лишь недоуменно покачал головой. Однако недремлющая интуиция, словно специями, сдобренная большим жизненным опытом, подсказывала ему: у тех, о ком сейчас говорила Смерть, все закончится хорошо. Райетт расправил крылья, оттолкнулся от земли и взмыл в небо.
Радислава что есть сил бежала по улицам Будапешта, подсознательно определяя нужное направление. Оборотничка свернула на очередном повороте, добежала до перекрестка и вдруг поняла, что не знает, куда ей идти дальше. Менестрель остановилась, в отчаянии озираясь по сторонам.
— Привет.
Радислава изумленно обернулась — перед ней стояла Арьята. Девочка склонила голову набок, оценивающе разглядывая запыхавшуюся растрепанную оборотничку.
— Ты… — задыхаясь, выдавила менестрель. — Оставь его в покое! Он должен жить!
— Почему ты так уверена? Ты же отказалась связать с ним свою судьбу. А спутник скальда долго не протянет без своего певца, — спокойно откликнулась Арьята.
— Он должен жить, — упрямо повторила Радислава. — Не читай мне мораль!
— Ну мораль — она, может, и занудная штука, но пока это единственный верный способ отличить добро от зла, — наставительно улыбнулась ведьмочка.
Радислава недоуменно насупилась.
— За него уже просили однажды, — мягко пояснила Арьята. — И заплатили. А что предложишь взамен ты?
— Все, что пожелаешь! — вскрикнула менестрель. — Можешь забрать меня, но его не трогай!
— Что хочешь, говоришь? — хитро сощурилась девчонка. — И как, даже нерожденную жизнь отдашь?
Радислава побледнела, неосознанно положив руку себе на живот.
— Я… я не вправе… — выдавила она. — Я не вправе отдавать то, что мне не принадлежит.
— А если я дам тебе такое право?
— Нет! Ты не смеешь! Никто не смеет!
— Правильно, — вздохнула Арьята. — А это значит, что тебе нечем заплатить за жизнь Виктора.
Радислава почувствовала, как к горлу подкатывает горький комок.
— А знаешь, — невозмутимо продолжила девчонка, — я, пожалуй, ничего не возьму с тебя взамен. Просто развлекусь и бесплатно, безвозмездно оставлю вам жизнь.
— Что? — оторопела оборотничка.
— Одну на двоих, — иронично добавила Арьята. — Уж извини, но по-другому никак. Я все-таки Смерть, а вы оба в свое время добровольно пытались отдать мне свое право на жизнь. Так что теперь вы связаны друг с другом кое-чем покрепче, чем цепь. Если один из вас уйдет от своего спутника, то второй сразу же умрет. И что бы там ни говорил мой друг, но таким образом вы точно научитесь ценить любовь. Ну как, ты согласна, а, скальд?
— Да, — тихонько подтвердила Радислава.
— Что? Не слышу?
— Да! — сорвалась на крик менестрель. — Да! Только куда мне идти?!
— Направо и вверх по улице. Э-эй, стой! А плата?
— Какая? — не поняла оборотничка.
— Плата за совет, — уточнила Арьята. — Должна же я хоть что-то получить, ну хотя бы за то, что так благородно подсказала тебе дорогу… Скажем, отдай мне свою гитару… Мне давно приглянулся твой инструмент.
Менестрель на секунду растерялась, утратив дар речи от подобной наглости. Но Арьята смотрела на Радиславу со снисходительной насмешливостью, словно испытывала ее силу воли.
«Все самое ценное в жизни никогда не дается нам даром!» — Оборотничка правильно поняла безмолвный намек Смерти, а потому медленно скинула с плеч лямки чехла и опустила гитару на брусчатку.
Арьята мгновенно подняла инструмент.
— И ни о чем не жалей, — утешила она, но Радислава уже не слышала ее, во весь опор несясь вверх по улице…
