Виктория Угрюмова - Двойник для шута
Мыш охнул, когда резкий крен корабля заставил его вжаться спиной в ребристый борт, и отпустил несколько фраз по поводу предмета своего когдатошнего исследования. В переводе выходило, что бангалорская культура резко утратила для него свою привлекательность и годилась только для извращенного употребления грязными людьми в нетрезвом состояний.
— А то давай к нам, в братство! — предложил восхищенный Ньоль-ньоль. — Если ты перед моими ребятами такую речугу завернешь, они за тобой и в огонь и в воду.
— Увольте, — перешел Мыш на язык утонченных аристократов. — Я ни в огонь, ни в воду не стремлюсь. Я здесь вообще по чистой случайности.
Его друзья и рассмеялись бы, но им было нельзя. И потому они титаническими усилиями воли хранили каменное выражение лиц.
— Вот еще что, — снова заговорил Коротышка спустя несколько минут. — Неизвестно ведь, как дело обернется, и потому я хочу, чтобы вы на всякий случай запомнили: у Эрлтона — нашего побратима — был на все тех же проклятых Бангалорах какой-то родственник. Он о нем никогда не говорил, кажется, они давно потеряли друг друга из виду и не стремились возобновлять отношения. Но чем больше я думаю, как мог попасть к Джою этот стерженек, тем больше мне начинает казаться, что это единственное нормальное объяснение случившегося. Каким-то образом наш побратим очутился на архипелаге, и я почти уверен в том, что он встретился там с тем, кого даже вспоминать не хотел, — а вот что там произошло?
— Что же ты до сих пор молчал? — прошипел Крыс.
— Виноват, признаю. Но я только сейчас об этом вспомнил — само собой в голове всплыло. Я же говорю, он никогда об этом человеке не говорил, так, обмолвился всего один раз. Но я уверен, что мне не почудилось и что я ничего не перепутал. Наверняка уверен.
Следующие несколько часов они провели в постоянном напряжении, но ничего особенного не случилось. Сколько ни напрягали трое друзей слух, так и не услышали никаких существенных разговоров, даже слова разбирали с трудом. Только громкие и отчетливые команды капитана долетали до них без искажений. Еще пришлось им выслушать беседу двух матросов, которые стояли, видимо, прямо над ними.
— Два янщика ему предоставь! — возмущался один. — Грит, бутто он "меня предупреждал нащет двух пустых янщиков на манер гроба и двух мешков земли. Я ему отвечаю: про землю предупреждали — землю я и доставил честя по чести, а про янщики толка не было.
— А он?
— Шо он? Зверь… Я, грит, с тебя ремней понарежу, остолоп! Ты, часом, не знаешь — хто он таков, ентот остолоп? Наш капитан такое разнообразие в бранной речи имеет, шо и не поймешь без бунтылки, кем он тебя сегодня обругать соизвоил.
— Так чего с ящиками-то? — не унимался его приятель.
— Чаво, чаво? Сколачивать нонче буду, грит, шоб высокие и уместительные. Кого туды уместить нужно? Непотребство сплошное деется, вот шо я тибе скажу.
Матросы удалились, и голоса их затихли вдали, а Коротышка, осторожно разминая затекшие мускулы, спросил:
— Как по-вашему, зачем им эти ящики?
— С землей? — усмехнулся Крыс. — Что-то будут через таможню перевозить.
— А таможенники не догадаются проверить ящики? — изумился Коротышка. — Странно: как только товар ни прятал, а такого придумать не мог. Мне казалось, даже самый большой дурак догадается покопаться в таком тайнике.
— Это смотря что ты собираешься в нем прятать, — вздохнул Крыс. — А меня одолевают самые нехорошие предчувствия.
— Будем ждать, — сказал Мыш. — Слышь, Крыс, у тебя хоть значок-то Тайной службы есть? А то потом хлопот не оберешься!
— Есть, есть.
— А я свой дома оставил.
— Ох, гляди, скажу однажды одноглазому, чем ты думаешь. Небось посмеется. Тс-сс, тише, кажется, идет кто-то…
Крыс оказался прав. В трюм с грохотом и проклятиями спускали два огромных ящика в человеческий рост длиной и довольно высокие.
— Скоро таможня, — раздался чей-то голос, но отнюдь не капитана. — Вам придется лечь сюда, а мы засыплем вас землей. Нам выправили бумаги, что мы везем на родину давно усопших родственников…
— Я помню, господин, — прервал говорившего странный, шипящий голос, от которого у Крыс-и-Мыша мороз по коже пошел.
— Сколько времени вы продержитесь в земле? — снова спросил первый.
— До вечера, господин, — отвечал второй. — Можно и дольше, но если вам позже потребуются наши услуги, то нам следует быть в хорошем состоянии.
— Понимаю. Что ж, думаю, таможенный досмотр не займет больше двух-трех часов. Это максимум. А мы постараемся сократить эту процедуру, насколько будет возможно.
— Да, господин.
Затем раздался шум и грохот. Такое впечатление, что сдвигали тяжелые крышки ящиков, укладывали в них псевдопокойников, засыпали их землей. Работали, по-видимому, двое. Воспользовавшись тем, что они шумели и к тому же переговаривались между собой, Крыс едва слышно произнес:
— Это йетты.
Коротышка медленно-медленно опустил вниз веки.
Больше они не издавали ни звука: им было хорошо известно, что только убийцы Терея могут выдержать столько времени, будучи погребенными под землей. И они знали, что слух у этих страшных существ очень острый, — им вовсе не хотелось проверять, насколько. Зато все трое прекрасно представляли, что теперь делать. Им нужно было дождаться появления таможенников, а затем поднять переполох, выскочив из укрытия. Главное, чтобы йетты не успели покинуть свои импровизированные гробы. Конечно, план этот не выдерживал никакой критики и даже на авантюру не тянул, а явственно попахивал безумием, но не могли же Крыс-и-Мыш дать уйти тем, кто явно был причастен ко всем неприятностям, которые произошли в Роане в последнее время.
Готовились они к этим событиям долго, а на деле все получилось почти мгновенно.
Начальник первого таможенного поста в сопровождении десяти стражников поднялся на борт бангалорского корабля, названия которого Коротышка и Крыс-и-Мыш так и не узнали в спешке.
— Пожалуйста, пожалуйста, — говорил бангалорский капитан, спускаясь в трюм следом за таможенником. — Вот бумаги: разрешение на провоз двух тел, разрешение на перезахоронение… На всякий случай даже разрешение на вывоз роанской земли.
Переводчик торопливо переводил.
— А зачем им земля? — удивился таможенник.
— По бангалорским обычаям, покойник должен находиться в той земле, в какую его опустили во время похорон.
— Понятно, — сказал таможенник. — Переведите этим господам, что я разделяю их чувства и заранее приношу извинения за то, что побеспокою их родственников, и все такое… но долг обязывает меня проверить эти ящики.
— Само собой, господин.
