Маргарет Уэйс - Драконы весеннего рассвета
Танис чувствовал, как топчут его когтистые лапы драконидов, башмаки гоблинов и подкованные сапожищи людей. Он пытался подняться, понимая, что иначе будет убит. Кое-как выпрямившись, он начал высматривать серебряную звездочку. Она мелькнула один раз – и пропала, исчезнув среди всеобщей свалки…
Перед ним возникло чье-то перекошенное лицо. Темные глаза вспыхнули яростью. Черенок копья ударил его в бок…
Танис со стоном рухнул обратно на пол. В Большом Тронном Зале воцарился хаос.
11. «ДЖЕСЛА ЗОВЕТ…»
Рейстлин!.. Это была лишь мысль, не произнесенная вслух. Карамон пытался заговорить, но не мог издать ни звука.
– Да, братик, – сказал Рейстлин, как всегда, отвечая на мысль своего близнеца. – Да, это я. Последний страж, отделяющий тебя от твоей цели. Я тот, кому Ее Темное Величество велела быть здесь, когда протрубят трубы… – Рейстлин насмешливо улыбнулся. – Следовало бы мне знать, что это будешь именно ты. Кто еще мог так дурацки попасться в мою колдовскую западню…
– Рейст… – начал Карамон. И смолк, задохнувшись. Он был просто не в состоянии говорить. Измотанный болью, страхом и слабостью, он дрожал от холода, стоя по колено в воде. Похоже, все это было для него уже слишком. Насколько проще было бы дать черным водам сомкнуться над головой, и пусть острые зубы юных драконов рвут его плоть. Боли хуже той, что он теперь испытывал, уже не будет…
Потом рядом с ним шевельнулся Берем. Он рассеянно смотрел на Рейстлина и явно не понимал, что к чему. Он потянул богатыря за руку:
– Джесла зовет… пойдем.
Карамон всхлипнул и выдернул у него руку. Берем рассерженно посмотрел на него… и двинулся дальше один.
– Нет, дружок. Мы с тобой никуда не спешим.
Рейстлин вскинул тощую руку, и Берем остановился, едва не упав. Вечный Человек поднял голову и натолкнулся на взгляд золотых глаз мага, стоявшего над ними на скальном карнизе. Всхлипывая, заламывая руки. Берем с невыразимой тоской повернулся к мерцающей, недостижимой колонне… Он не мог сдвинуться с места. Страшная, непреодолимая сила загораживала ему путь.
Карамон заморгал, пытаясь скрыть внезапные слезы. Он ощущал силу брата и пытался совладать с отчаянием. Он ничего не мог поделать… разве что попытаться убить Рейстлина. Его душа содрогнулась… Нет уж. Скорее, он умрет сам…
И Карамон поднял голову. Что ж, пусть будет так. И если умирать, так умирать сражаясь, Я всегда хотел именно такого конца.
Даже если это будет смерть от руки брата…
Взгляды близнецов встретились.
– Значит, ты теперь носишь Черные Одежды? – разлепил запекшиеся губы воитель. – Не вижу против света…
– Да, братик, – ответил Рейстлин и поднял Посох Мага повыше. Серебряный свет облил его с ног до головы. Его худое тело облекали одежды из мягчайшего черного бархата. Они муарово переливались на свету и при этом казались черней, чем даже вечная ночь, окружавшая их в подземелье.
Карамон продолжал, содрогаясь при мысли о том, что ему предстояло совершить:
– И твой голос… он так окреп, изменился… Словно бы это ты – и не ты…
– Это долгая история, Карамон, – отвечал Рейстлин. – Когда-нибудь, со временем, может, я ее тебе расскажу. Но теперь, братик, боюсь, нам некогда. Сюда бегут стражники-дракониды, которым велено поймать Вечного Человека и живым доставить его пред очи Темной Владычицы. Где ему и настанет конец. Ибо он не бессмертен, уверяю тебя. Своими заклинаниями она развеет по ветру и тело его, и душу. Потом пожрет его сестру… Тогда-то Владычица сможет вступить на Кринн во всем своем могуществе и величии. Она станет править и этим бренным миром, и высшими планами бытия, и Бездной. Никто и ничто не сможет противиться ей!
– Не понимаю…
– Конечно, братец, где уж тебе. – В голосе Рейстлина прозвучали нотки былой раздражительности и язвительного сарказма. – Только ты способен стоять бок о бок с Вечным Человеком, единственным существом на всем Кринне, которое может прекратить войну и загнать Владычицу обратно в ее королевство теней… только ты способен стоять с ним рядом – и не понимать ничего!
Рейстлин придвинулся к краю выступа, на котором стоял, и наклонился, опираясь на посох. Он поманил к себе брата, но Карамон не двинулся с места: уж не хочет ли тот заколдовать его?.. Рейстлин, впрочем, лишь пристально смотрел на него.
– Вечному Человеку осталось пройти всего лишь несколько шагов, братик, чтобы воссоединиться с сестрой. Все эти годы она терпела невообразимые муки, ожидая, когда же он возвратится и освободит ее от пытки, на которую она сама себя обрекла…
– И что тогда?.. – пробормотал Карамон, Взгляд брата удерживал его крепче всякого заклинания.
Дрогнули зрачки, напоминавшие песочные часы. Рейстлин заговорил совсем тихо. Ему больше не было нужды шептать, но привычка брала свое. К тому же маг находил, что шепот нередко оказывался убедительнее.
– Тогда, милый мой братик, из-под двери будет выдернут клин, и дверь захлопнется, а Владычица взвоет от ярости на всю Бездну… – Рейстлин поднял глаза и указал бледной, тощей рукой вверх: – И тогда этот Храм, возрожденный Истарский Храм, искореженный Злом… Он будет разрушен.
Карамон ахнул, но тут же недоверчиво нахмурился.
– Нет, я не обманываю, – вновь ответил Рейстлин на его мысль. – То есть я обманываю, не задумываясь, когда мне это нужно. Но мы с тобой, братец, все еще настолько близки, что тебе я солгать не могу. Да и зачем бы? Меня даже больше устроит, если ты будешь знать правду…
У Карамона мутилось в голове. Он по-прежнему не особенно понимал, что к чему, но особо размышлять было некогда. Позади него в тоннеле металось гулкое эхо: стражники уже спускались по лестнице. И на воителя снизошли спокойствие и решимость.
– Стало быть, ты знаешь, что я должен сделать, Рейст, – проговорил он. – Может, ты вправду стал шибко могущественным, а только никуда не денешься, должен сосредоточиться прежде, чем колдовать. А значит, пока ты будешь разбираться с одним из нас, другой будет свободен. Берема тебе не убить… – Карамон страстно надеялся, что Берем услышит его слова и, когда понадобится, будет действовать быстро, -…это может сделать только твоя Богиня. Короче, остаюсь…
– Остаешься ты, – тихо проговорил Рейстлин. – Да, я вполне способен убить тебя…
Выпрямившись, он вскинул руку – и, не успел Карамон ни завопить, ни заслониться, как тьму озарил огненный шар. Казалось, кусок солнца провалился в мрачное подземелье. Шар ударил прямо в Карамона и опрокинул его в воду.
Обожженный, ослепший от неистового света, оглушенный силой удара, Карамон почувствовал, что теряет сознание и начинает тонуть. Потом острые зубы впились в его руку и стали рвать тело. Жестокая боль подхлестнула сознание. Карамон закричал от боли и ужаса, судорожно пытаясь выбраться из смертоносного потока…
