Андрей Егоров - Путешествие Черного Жака
– Суд над людьми? – с ужасом проговорил Помаше. – Но зачем? Ведь наше призвание – помогать людям.
– Да? – ехидно поинтересовался я. – С чего ты это взял?
Лиловый не стал больше слушать. Он сотворил над собой шит, а потом стал медленно наступать на меня, держа ладони на изготовку…
– Уймите своего собрата! – угрожающе потребовал я, – а не то я расколю его тупую башку, как спелую дыню.
Но цветные магистры уже заняли боевые стойки. Благородство не позволяло им напасть неожиданно.
– Ты злое существо, – проговорил Олаф, – мы атакуем тебя!
Они разошлись полукругом, в центре остался Лиловый. Должно быть, он был самым сильным из них. Двое других прикрывали его с флангов. Обороняться в такой ситуации не слишком удобно, но я уничтожал цветных магистров и в более невыигрышном положении. Штука была в том, что они были намного слабее меня, ведь я был Черным, а этот цвет, как известно, включает все цвета спектра, а они всего лишь второразрядные маги – Серый, Оранжевый и Лиловый… Мне предстояло избавить мир от этих благочестивых недоумков. В свое время я приказывал умертвить магистров сразу после рождения, чтобы они ожидали следующей инкарнации и не мешались под ногами. Оракул говорил мне, где я смогу найти очередную цветную мразь, и я отправлял туда своих адептов, чтобы они убили младенца. Это было просто, слишком просто…
Может, я немного переоценивал свои силы, потому что первая предпринятая мной атака оказалась безуспешной, щит Лилового выдержал, и он мрачно усмехнулся. Похоже, битва с ними могла оказаться немного серьезней убийства младенцев. Я раскинул тонкие энергетические нити, прикосновение к каждой из которых было смертельно, и принялся обшаривать пространство, одновременно ощущая, как они пытаются проникнуть в мой разум. Со стороны мы выглядели довольно странно – четверо стоят на месте и водят руками в воздухе, – все это напоминало диковинный танец, и только наши лица отражали испытываемое каждым из нас напряжение. А над нашими головами полукружиями сияли щиты – оранжевый, лиловый, серый и черный. Цвет моего щита был густым, насыщенным, их же щиты бледнели, мерцали и постепенно стали все больше блекнуть, когда я стал разрушать их, внедрился в их лучевую структуру и нарушил ее – этот фокус я много раз проделывал в Харгарской пустоши, представляя, как сокрушу тех, кто меня туда упрятал. Серый был самым слабым из них – наверное, сказывалась дряхлость его человеческой оболочки. Внезапно на его лице отразилось беспокойство, он вдруг потерял меня и стал отчаянно шарить вокруг, но все больше бесцельно. Я же ослабил нападение на Оранжевого и Лилового и переключился на старика, чем-то он напомнил мне хранителя Каменного Горгула – Хеймдалла Одинокого – такой же дряхлый и бесполезный служитель темных богов. Серый щит проломился с сухим треском, старик вскрикнул, его глаза мгновенно стали кроваво-красными, из ушей хлынула кровь, он схватился за голову и бешено закричал, зашатался…
Помаше испуганно обернулся к Серому и тоже ослабил защиту. «Стра-а-ашная ошибка с его стороны». Оставив старика, я нанес Помаше сокрушительный удар. Оранжевый опрокинулся назад, словно его кто-то с силой ударил в лицо. Он лежал, а изо рта его струилась багровая жижа, растекаясь вокруг, – это зрелище наполнило меня новыми силами, вызвало восторг и даже чувственное содрогание.
Серый тем временем завалился набок, удерживая голову руками, сквозь пальцы его струилась кровь.
Через некоторое время он затих. Теперь я мог сконцентрироваться на Лиловом. На его твердом, словно высеченном из камня лице не читалось ни тени страха – то ли Вандерпит не боялся меня, то ли умел хорошо скрывать свои истинные эмоции. Свои слабые атаки он продолжал наносить с методичностью стенобитного орудия, но ни одна из них не была изобретательна или мощна настолько, чтобы пробить или хотя бы ослабить мой густой энергетический щит. Я продолжал давить на защиту Лилового… «Пожалуй, его я не убью. Лучше я попробую сломить его железную волю, посмотрим, надолго ли его хватит, если я доберусь до его внутренних органов и начну сжимать их. Его щит быстро пришел в негодность, но я не стал наносить ему смертельные удары, а ворвался внутрь него. Он поначалу не ощутил моего присутствия, только напряженно продолжал бороться. Его щит уже не спасал от атак, но взгляд был по-прежнему тверд. „Вот оно сердце, вот почки, печень, селезенка. А что, если сжать его сердце? Вот так… И еще крепче“. Вандерпит испуганно вскрикнул – он ощутил, как мой разум, словно холодные пальцы, ухватил ei о храброе сердце и слегка его сдавил, ровно настолько, чтобы он понял, как беззащитен передо мной. Я торжествующе улыбнулся: Лиловый осознал, что такое страх. – Ты можешь служить мне, – проговорил я. Услышать мой голос было для него настолько неожиданно, что он вздрогнул, он испытывал уже не страх, а ужас. „Странная штука, каждый из магистров знает, что когда-нибудь родится снова, и что в следующей инкарнации он будет помнить обо всем, что происходило с ним раньше, что со смертью жизнь не прерывается, и все же – все боятся смерти. Стоило мне ухватить сердце Вандерпита и продемонстрировать ему, что его жизнь в моих руках, как он уже сдался“.
– Ты можешь служить мне, – повторил я, – скажи, что ты будешь моим рабом, и я пощажу тебя… Из тебя получится верный раб?
– Самый преданный раб, – выдавил он, упал на колени и зарыдал, устыдившись своего малодушия. Я сбросил защиту: Вандерпит был больше не опасен.
– Нечего лить слезы, ты выбрал лучший путь – путь божественного отступника, ты уже на одной ступени с богами, давай, Лиловый, вставай на ноги…
Он поднялся и замер, глядя на меня.
– Я куда старше, чем все вы, – сказал я. – Когда я был рожден, этот мир только появился из кромешной тьмы, и о такой благой цели, как служить человечеству, не было и речи… Это все придумали потом. Вот тебе первое задание – отыщи мне кого-то, кто сможет записать мою историю и разнести ее по миру, он нужен мне через пару недель. Я же пока отправляюсь в свой фамильный замок и займусь его восстановлением – думаю, за те несколько эпох, что меня не было, он нашел новых владельцев… Но они уже мертвы. Ты легко найдешь мое жилище – людская молва приведет тебя ко мне…
По лицу Вандерпита пробежала едва заметная тень, словно из солнечного дня он вступил в сумрак, но Лиловый не дрогнул, не проявил больше признаков слабости. Я хорошо знал эту породу магистров – приняв какую-либо сторону, они утверждаются в мысли, что это единственно правильный выбор. Они навсегда забудут о своем прежнем предназначении, будут верны до гроба своему господину, если, конечно, какая-нибудь непреодолимая сила, подобная моей воле, не заставит их переметнуться назад, на сторону света, но я сильно сомневаюсь, чтобы такая сила нашлась.
