Ирина Якимова - Carere morte: Лишённые смерти
Третья попытка побега также закончилась возвращением Избранного в тюрьму. Правда, в этот раз обошлось без членовредительства: отряд, поймавший его, возглавлял дядя Винсента, Теодор.
Разумеется, Винсент тут же припёр его к стенке вопросами: "Что вообще происходит?" и "За что со мной так?" Ответы Теодора не прояснили ситуацию.
"Твой Дар странен, — просто сказал он. — Орден боится его".
"Что, он распространяется, подобно проказе?! Зачем запирать меня?"
"Орден боится тебя. Боится, что ты не справишься со своим Проклятием…"
Очаг остывал. Ветер, сильно ударив в балконную дверь, приотворил её, и в комнату потянуло холодом. Винсент поднялся и отпер дверь комнаты. Теренс неслышно отступил во тьму коридора, а Избранный побрёл к себе в спальню.
— Я принёс книгу, о которой вы просили, — раздался голос из тьмы.
Винсент неохотно принял из рук тюремщика книгу. "Дорога Пилигрима". Он издевается?!
— Я просил не это! Мне нужны мои учебники!
В ответ смешок:
— К учёбе вы отсюда не вернётесь. Так что вряд ли учебники понадобятся вам…
Винсент отстранил протянутую ему руку с книгой, раздражённо захлопнул дверь за собой.
"Какие детские формы выражения принимает его гнев в последние месяцы! Да, он положительно сходит с ума!"
И было с чего! Главной странностью его заключения был надзиратель. О, не случайно к нему приставили этого Теренса! Не строгий и незаметный, он бросал порой такие слова, от которых Избранному становилось очень страшно. И он уверялся вновь: в Ордене его хотят убить.
"Я не тюремщик, — заявил однажды Теренс, покоробленный этим обращением Винсента. — Я сторож и охраняю опаснейшее оружие".
"Избранный? Это вовсе не значит, что обладателю Дара суждено убить Владыку вампиров, — заметил он в другой раз, презрительно. — Скорее всего, охотиться будут за Избранным. И, скорее всего, его поймают и убьют. Ведь Избранный избран для жертвы. Быть может, чтобы спастись от страха, нашему миру нужна не смерть Владыки вампиров, а смерть Избранного?"
Странные, страшные слова Теренса дополнялись и другим. Через пару дней заключения — без друзей, развлечений, хотя бы книг, Винсент взбунтовался и потребовал свои личные книги, которые почему-то не были доставлены с его вещами. Но книг он не получил. Вместо них Теренс принёс ему жизнеописание первого героического Арденса, знакомое Винсенту со школьных лет, не раз зазубренное и написанное столь скучным и сухим языком, что дочитать его до конца не было никакой возможности. На следующую просьбу о книгах — Винсент специально подчеркнул, что желает получить какую-либо художественную литературу, — Избранный получил старинное повествование об одном святом мученике. И так без конца: либо герои забытых войн ушедших эпох, либо канонизированные страстотерпцы. Странноватый выбор! Его готовили, несомненно, готовили…
"К чему? Может быть, к подвигу, который будет стоить его жизни?"
Почему ко мне не пускают никого из друзей? — спросил Избранный однажды.
"Не пускают? Они не приходят! После того, что Ордену стало известно о тебе, тебя боятся".
Он уснул только под утро, когда унылая осенняя морось прекратилась, и высокий купол неба стал прозрачным.
Вечером следующего дня Винсент обречённо листал "Пилигрима". Здесь было всё то же самое: геройски погибший мученик. Сомнений относительно судьбы, которую Орден готовил Избранному, у юноши не осталось.
"Смерть, несомненно, смерть! Вот только чего они ждут от меня, чего хотят? Сражения с Дэви? Увы, нет. Видимо, по мнению Латэ, Избранному должно угаснуть тихо, в заключении".
Но тут дверь гостиной отворилась, и без представления, без предупреждения в комнату шагнул… сам глава! Теренс куда-то потерялся.
Винсент с трудом, но сохранил равнодушие.
— Неужели сам глава охотников? — растянуто проговорил он, откладывая книгу в сторону. — Ко мне? А я слышал, в Ордене меня боятся.
Латэ остановился, пронзительно поглядел на Избранного. Винсент поёжился от этого взгляда, казалось, глава просветил его насквозь и испепелил, как солнце — carere morte.
— Да, мне следовало навестить тебя раньше, — также медленно проговорил глава, всё не отрывая взгляда от Избранного. — Мои письма, судя по всему, перехватывались.
— Скажете, Теренс приставлен ко мне не вами?
— Нет! Твоим переселением ведал герцог Крас, он и назначил тебе камердинера.
— А! — Винсент вложил в это междометие чрезвычайно много. — А кто это: герцог Крас?
— Потомок Арденса. Покровитель Ордена. Ты помнишь наш последний разговор?
— Да, — вздохнул Избранный.
— Этот Теренс ведёт себя странно? Что он говорит тебе?
— Вот, что я читаю, благодаря ему, — Винсент подал Латэ "Дорогу Пилигрима".
— Так… — глава перелистал книгу. — Ясно.
— Мне не ясно! Ещё я изучал биографию Арденса, злоключения Кристиана, Мелиана и Реммы. Зачем мне это?
— Кристиана? — рассеянно повторил Латэ. — Какого? Святого мученика пятнадцатого века?
— Все они погибли. Спасая народ, или в испытаниях веры. Зачем мне их примеры? Должен ли я…
— Если "избран" для чего-то, значит "должен"! Избранный! — ты всё ещё принимаешь это определение твоего Дара?
— Да.
— Каков же сейчас твой Дар? Ты меняешься — и он с тобой. Расскажи.
Винсент вздохнул и заворочался в своём кресле. Тема Дара в последнее время превратилась для него в неприятную и пугающую.
— Мне стало сложнее контролировать его, — сознался он. — Раньше я был дальше от carere morte, даже когда они неслись за мной, отставая всего на шаг. Понимаете? Сейчас же я ощущаю их проклятие словно бы на себе, своим…
— Проклятие Владыки Алитера берёт над тобой верх, — глава пожевал губами в задумчивости. — Плохо! Ты как-нибудь пытаешься с ним бороться?
Винсент подался вперёд, на губах заиграла зловещая улыбка.
— Как? — голос Избранного зазвенел от злости. — Как?! Мне помогло бы посвящение, но вы…
Глава остался невозмутим.
— Есть достаточные причины, чтобы отказать тебе в нём. Другое дело что ты, похоже, живёшь одной мечтой о посвящении! Чужой мечтой, внушённой тебе кем-то… Ты не пробовал искать иной выход? Избранный, ты настолько несвободен?
— Вы сами недавно сказали: Избранный должен!
Латэ отступил, посмеиваясь.
— Диалектика… Борьба противоположных начал… Мальчик, не сердись на старика! — он сел на диван напротив Избранного. — Я искренне хочу помочь тебе, но Крас связал мне руки. Многое тебе придётся сделать самому.
Винсент приготовился слушать, и постепенно скептическая усмешка ушла с его лица, сменилась выражением тоски и отчаяния.
