Оксана Панкеева - Люди и призраки
— Сейчас… — Она потянулась к столику, на котором стоял кувшин, попыталась одной рукой налить воды в кружку. «Разольет», — мимоходом подумал Кантор, и она действительно не удержала тяжелый кувшин. Ойкнула, как обычно, заметалась, не в силах решить, что важнее — напоить страждущего или бежать за тряпкой. Третьего варианта — позвать служанку — она так до сих пор и не освоила.
— Фиг с ним, — посоветовал Кантор, приподнимаясь, чтобы напиться. — Пусть.
Вернув пустую кружку, он переполз на сухой край подушки, осмотрелся по сторонам и отметил, что на этот раз, похоже, все реально и на своих местах.
— Может, ты еще что-нибудь хочешь? — продолжала допытываться Ольга.
— О, я много чего хочу, — вздохнул Кантор. — Например, просто мечтаю лечь на спину. И еще хочу, чтобы ты пересела вот сюда.
— А зачем? — спросила Ольга, послушно пересаживаясь на указанное место. Он тут же подполз ближе и положил голову ей на колени.
— Вот за этим.
— Бедный мой зайчик… — сочувственно вздохнула девушка, снова принимаясь гладить его по голове. — Досталось же тебе… Очень больно? Мэтр обещал зайти в полдень, уже недолго осталось — часа полтора или даже меньше.
— Ничего, — негромко отозвался Кантор. — Могло быть хуже. Можно сказать, мне очень повезло. Мало кому так везет. Да не плачь, я же сказал — небольно.
— Я не плачу… Я так… Не обращай внимания. Хочешь, я музыку включу? Или будешь спать?
— Лучше расскажи что-нибудь.
— Что?
Кантору очень хотелось спросить про короля, но он так и не решился. Ольга и без того вот-вот разревется, не хватало только его дурацкого вопроса. Нет, лучше потом Элмара спросить, когда придет.
— Расскажи сказку, — попросил он. — Только не грустную и со счастливым концом. И ради всего святого, нестрашную.
— Веселую? — уточнила Ольга и надолго замолчала, напряженно задумавшись.
Нашел ведь чего просить, с некоторым опозданием спохватился Кантор. Она теперь долго будет вспоминать такую сказку. Особенно сейчас, когда ей совсем не весело и, может быть, даже до сих пор страшно. Ладно, пусть. Полежим, помолчим. По крайней мере она некоторое время не будет думать ни о чем плохом, занятая подбором подходящей сказки. Будет молчать, вспоминая смешные истории, и задумчиво гладить его по голове, а это так приятно. И никаких говорящих цыплят и прочих мышей, и почти не больно, и самое радостное — больше никуда не надо спешить. Не надо стискивать зубы и заставлять себя подниматься, забираться на лошадь, нестись сломя голову, боясь в любую минуту потерять сознание и свернуть себе шею, свалившись на ходу. Не надо мчаться и трястись при мысли, что ты можешь не успеть, опоздать, приехать слишком поздно. Все, приехал. Вовремя. Успел. Теперь лежи, товарищ Кантор, отдыхай. Не можешь встать — не надо. Не можешь идти — так никто и не заставляет. Даже не особенно и больно, спина еще немного ноет, и голова гудит как с похмелья — сущие мелочи, можно сказать. Тебя гладят по головке и называют бедненьким зайчиком, вот бы ребята обхохотались, если бы услышали… тебя жалеют, целуют, подносят тебе водичку и рассказывают сказки… тебя любят, в конце концов. Расслабься и наслаждайся жизнью. И какие бы кошмары тебе ни снились, радуйся, что ты жив и, что удивительно, практически цел. И яйца на месте, и пальцы тоже, ты так боялся, что их придется ампутировать… И даже если ты все-таки свихнулся, как и подозревал, тебя и таким будут любить, потому что с дамой сердца тебе повезло в особенности. Она сама настолько ненормальная, что твоего безумия даже не заметит и примет как должное.
Ольга все-таки вспомнила какую-то веселую сказку с хорошим концом, негрустную и нестрашную, про трех придурковатых воров, которые подрядились украсть девушку для местного градоначальника, и про наивного студента, который в нее влюбился и, по идее, должен был спасти, но до этого момента Кантор не дослушал. Задремал где-то в середине, когда девушку уже украли, а до лопуха героя до сих пор не дошло, что его кинули как последнего идиота. На этот раз кошмары ему не снились, хотя все равно привиделась полная чушь. Король верхом на драконе, Элмар с лютней в руках, исполняющий баллады собственного сочинения, а под конец полный бред — Ольга занимается любовью с кавалером Лаврисом, стоя у стенки. Проснувшись, он даже порадовался, что девушка ушла, а то прямо неловко было за такой бесстыжий сон.
Кантор перевернул горячую подушку на другую сторону и прижался пылающим лицом к прохладной ткани наволочки. Правда, этой прохлады хватило ненадолго, но тут уж ничего нельзя было поделать. Боль исчезла совсем, — видимо, приходил придворный маг и повторил обезболивающее заклинание, но зато на этот раз то ли не стал сбивать температуру, то ли не смог. Кантор почти физически чувствовал тепло, исходившее от его тела, и ему казалось, что этим жаром пропитан даже воздух, который дрожал призрачным маревом, как в пустыне, и предметы меняли очертания и начинали то мерцать, как мираж, то растекаться, словно восковые.
«Опять бред начинается», — подумал Кантор, поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд и вернуть окружающему миру материальную сущность.
Вместо этого по комнате полетели маленькие дракончики, которые бессовестно пыхали огнем куда ни попадя и только усиливали и без того нестерпимый жар.
«Ну что за дерьмо, — обессиленно вздохнул Кантор. — Нет чтоб как у людей, слоны там розовые или еще что-то безобидное…»
Откуда он взял этих розовых слонов, мистралиец и сам не понял, и долго пытался вспомнить, где про них слышал. А потом вспомнил, что про этих слонов ему рассказывала Ольга, и тут же пожалел, что вспомнил. Не зря говорят: не следует без дела вспоминать мертвых. Вот пожалуйста, вспомнил про короля, он и явился. Правда, дракончики разлетелись, и то ладно…
В первый момент, увидев входящего в комнату Шеллара III, Кантор слегка растерялся, не в силах понять, зачем это покойный король пожаловал к нему. Потом вспомнил памятную встречу с мистиком в Лабиринте и для верности спросил:
— Какой сегодня день?
— Пятница, — сочувственно сообщил его величество и уселся на стул, как обычно сложившись при этом. — Ты уж и счет дням потерял, бедняга?
— А, пятница… — успокоился Кантор.
Ну да, все правильно. Пятница. День покойников. Они обожают навещать бедного полоумного товарища Кантора именно по пятницам. Ничего удивительного. Хотелось бы только знать — это просто галлюцинация или настоящий призрак? Или опять фокусы Лабиринта, который хитро притворяется настоящей комнатой?
— Я полагаю, спрашивать, как ты себя чувствуешь, будет верхом идиотизма, — предположил король, устраиваясь на стуле поудобнее. — Однако хотелось бы знать, в состоянии ли ты немного поговорить о деле?
