Ольга Громыко - Год Крысы. Путница
Тщательный поиск в траве под рогатинами ничего не дал.
— Он небось в костер упал и сгорел, — злился белокосый, — или ворюга его нарочно скинул.
— Вот еще! — Жар вроде бы засек краем глаза что-то такое, но сам вредительствовать не стал бы. Носок был дорогой, тонкий, купленный вместе с камзолом. Вспыхнул небось в момент. — Значит, судьба у тебя такая — босиком ходить.
— Что, ты и башмаки мои спалил?
— Да вон они стоят, отвяжись. Давайте лучше ужинать, у меня уже живот сводит! — Жар первым запустил ложку в котелок, до самого дна — и с возгласом омерзения поднял на ней что-то длинное, слизкое, собравшее на себя треть каши.
— О, мой носок! — обрадовался Альк.
Вор размахнулся, и мерзкая тряпка шмякнулась рядом с саврянином.
— Закрепить уже не мог нормально, придурок?!
— Да это ты его локтем сбил, когда кашеварил! — Альк отодвинулся: от носка шел горячий пар, расползалась крупяная гуща. — Ты глянь: откипятился, беленький стал…
— Нашел чему радоваться, — с досадой сказал Жар. — Что жрать-то теперь будем?
— А ты каши уже расхотел? Из-за какой-то тряпки?
Вор сглотнул слюну. В Рыскиных сказках герои варили похлебку даже из лаптей, и вполне себе съедобно получилось, но чтоб из носка!
— Если б он мой хотя бы был… — с сожалением проворчал он.
— Да, твой наверняка наваристей, — поддакнул Альк. Сам, впрочем, есть кашу тоже не стал, а мутить новую было уже некогда: на черной воде появился серебристый мазок луны.
ГЛАВА 24
Крысы, обитающие возле воды, кормятся всем, что найдут на берегу: дохлой рыбой, улитками, раками, лягушками, не боясь даже нырять за ними в воду.
Там жеРыбак уже ждал их, стоя на причале в закатанных до паха штанах. Увидев заказчиков, мужик, не поздоровавшись, отвязал чалку и спрыгнул в воду. Прижал плоскодонку к бревнам и кивком показал: заводи.
— А она не перевернется? — забеспокоилась Рыска.
— Быков возил, — снисходительно пробурчал рыбак. — Ну, кто первый?
— Я. — Альк взял Смерть под уздцы и потянул к лодке. Корова недовольно дрыгала ногами после каждого шага, пытаясь стряхнуть тряпичные башмаки, однако хозяин обул ее на совесть. Это так раздражало и отвлекало Смерть, что в лодку она ступила не задумываясь, спохватившись, только когда пол закачался у нее под копытами. Саврянин цыкнул на глупую скотину, чтобы замерла и не расшатывала плоскодонку еще больше. Впрочем, та оказалась устойчивой и успокоилась сразу вслед за коровой.
— Держи ее крепко, — предупредил рыбак, выталкивая лодку на открытую воду. — Если выпрыгнет, сам за ней поплывешь.
Альк пренебрежительно промолчал, но чуть погодя все-таки накрутил на кулак еще один виток повода.
Рыбак перебрался через борт и принялся неспешно, обстоятельно обживаться на скамейке: подложил под зад камышовую подушечку, откатал штанины, чтоб ноги не зябли, вставил весла в уключины, вытащил из-за пазухи плоскую баклажку и хорошенько отхлебнул. Лодка почти уткнулась в камыши, прежде чем он наконец взялся грести.
Плоскодонка медленно, величаво развернулась носом к саврянскому берегу. Чуток постояла на месте, будто прощаясь, и наконец стронулась, постепенно набирая ход. Рыбак старался окунать весла как можно осторожнее, пронося их обратно над самой водой, чтоб не барабанить каплями, а на уключины, наверное, извел полную кринку масла. Через десять гребков плеск стал уже не слышен, а там и сама лодка канула во тьме.
Рыска села на краю причала, свесив ноги. Вода была теплая-теплая и приятно омывала искусанные комарами щиколотки. Справа от настила на ней блинами лежали листья кувшинок — цветы давно закрылись и втянулись под воду. Слева в ивняке мерились голосами соловьи, но сейчас их песни только раздражали. С одной стороны, заглушают шум переправы, с другой — и враги легко подкрасться могут.
— Смотри, сом за палец ухватит, — пошутил Жар. Ждать, похоже, предстояло долго, и парень, вспомнив о пропавшей каше, полез в сумку за хлебом.
— Надо было Альку с собой дать, — спохватилась девушка, поджимая ноги: вдруг действительно кто-то цапнет. Даже если пиявка, все равно радости мало.
— На том берегу дашь. — Жар разломил краюху на три части и протянул одну подруге.
— Да нет, я к тому — пусть бы отвлекся…
— От чего?
Рыска промолчала. Ее саму хлеб не отвлек — жевала она его, почти не чувствуя вкуса, лишь бы ноющий желудок заполнить.
— Ой, гляди, что там?
От Йожыга вниз по течению неспешно двигался огонек.
— Плывет кто-то. — Друзья, не сговариваясь, вскочили и перебежали за ивняк, хотя заметить их с лодки не могли. Да если бы и заметили — ну сидят парень с девушкой на причале. Понятно, чего сидят.
Собака, в присутствии хозяина еще терпевшая шныряние чужаков возле дома, залилась возмущенным лаем.
— Ближе к саврянскому берегу идет, — прошептал Жар. — Значит, ихняя стража.
— А может, просто рыбаки?
— Слишком быстро плывут.
— Хоть бы они Алька не заметили!
— Уже должен был причалить.
Огонек, будто нарочно, замер как раз напротив них. Рыске почудилось, что это чей-то огромный злобный глаз, всматривающийся в берег. Девушка вцепилась в друга обеими руками.
— А вдруг они его перехватили?!
— Вдруг, вдруг… кто у нас видунья? — ворчливо отозвался Жар. Звуки по воде разносятся далеко, и парень не сомневался, что перехват Алька будет слышен аж в Йожыге.
— Когда я боюсь, то не могу понять, это дар или просто!
— В любом случае сделать мы ничего не можем. Остается только ждать. — Огонек пополз дальше, и Жар догадливо предположил: — Гребцы, наверное, менялись.
Рыске показалось, что прошло полночи, прежде чем снова послышался плеск весел. Избавившись от незаконного груза, перевозчик греб шире, громче, да и порожняя лодка шла веселей.
— Ну как?! — вскочила девушка. Рыбак направил плоскодонку к берегу, положил весла на борта и, поравнявшись с причалом, вытянул руку и уцепился за его край. Подтянул лодку встык. — Перевезли?
— Не, — мрачно пошутил мужик, — веслом по голове — и в воду. Кто следующий?
— А чего долго так? — упрекнул Жар, на последние две лучины заразившийся Рыскиной тревогой.
— Сеть проверял, — безмятежно ответил рыбак, доставая из-под скамейки мокрый мешок и зашвыривая его подальше на берег. — А то протухнет в воде.
— Сеть он проверял… — проворчал парень. — Мы тут ждем не дождемся…
— И чего?
— Ничего, — пошел на попятный Жар. Пусть сначала перевезет, хоть как-нибудь, а поругаться и на том берегу можно. — Рысь, давай.
