Анна Хель - Дорога к предательству
Впрочем, далеко убежать не удалось. Откуда ни возьмись выскочил Шерахт, да так и замер, проникнувшись моим нелицеприятным видом.
— Герцог приказал проводить тебя к Ирдаилу, — медленно произнес аглар и подозрительно спросил. — Что с тобой? Что-то произошло?
— Н-нет… все хорошо… Я в порядке, Шер.
— Правда? Тогда почему тебя трясет так, будто вот-вот припадок хватит?
— Говорю же, все нормально. Не нужно обо мне беспокоиться.
— Астарт, да? Иначе бы ты сразу все рассказала. Ох я этого мальчишку…
— Не надо! — голос сам собой сорвался на крик. — Я сама виновата. Ты должен был отвести меня к Ирдаилу? Так веди. Тебе не нужно вмешиваться во все это.
Шерахт смерил меня внимательным взглядом и решил повременить с воспитательными беседами. Он сделал знак следовать за ним и пустился в путь по затейливым коридорам замка. Чем дольше мы шли, тем больше я успокаивалась. Вскоре я и вовсе позволила волнению выгнать из головы все переживания связанные с герцогом. В конце концов, Астарт ясно дал понять, что Ирдаил не жилец, и со свойственной ему жестокостью отвел мне роль палача.
С недавних пор смерть врагов стала восприниматься как нечто нормальное и само собой разумеющееся. Видимо, так повлияли образ мыслей Астарта и обстановка, в которой мы путешествовали с д'рахмами. Но сейчас, потеряв очень дорогого человека, я невольно пришла к тому состоянию, когда приходится тысячу раз сомневаться, прежде чем сделать.
— Скажи, Шер, как бы ты поступил на моем месте?
— Боишься убивать его? — понимающе уточнил аглар, и продолжил, дождавшись утвердительного кивка. — Ты должна понять, что Ирдаил не тот враг, которому можно подарить прощение и жизнь. Он не сумеет забыть прошлое полное власти и однажды решит отомстить. В самый неожиданный момент, когда ты будешь совершенно беззащитна.
— Я понимаю. Прекрасно все это понимаю, но проще почему-то не становится.
— Так и должно быть, — пожал плечами Шерахт. — Я бы удивился, если бы ты воспринимала эту необходимость иначе. В любом случае, мы пришли.
Собравшись с духом, я открыла неприметную дверцу. За ней оказалась только узкая лестница, уходящая вниз. Осторожно, чтобы не споткнуться и не упасть, как это зачастую со мной бывает, я стала спускаться, для успокоения считая ступеньки. На пятьдесят второй они закончились, а моему взгляду предстало абсолютно пустое и маленькое помещение.
— Туда, — Шерахт указал на одну из глухих дверок.
— А как их открыть? Они же заперты?
— Ира, мы же не какая-нибудь городская стража, а Ирдаил не мелкий воришка. Простые замки не имеют смысла. Не буду вдаваться в подробности, за этим обратись к Лардану, но суть такова: войти можем только ты, Астарт и я. Выйти — соответственно.
Я долго боялась открыть заветную дверь, но все же решилась, сделав над собой титаническое усилие. Вопреки ожиданиям, это была не холодная темная камера заключения, которая представлялась до этого. Всего лишь небольшая комнатка с тусклым светом, жесткой на вид кроватью и еще парой минимально необходимых предметов быта. Даже не знаю, откуда у Астарта могла взяться обходительность по отношению к врагам.
— А неплохо, — протянула я помимо воли. — Мне таких комфортных условий, насколько я помню, не предоставили.
Собственно, обозревая само помещение, я намеренно упустила первопричину своего присутствия здесь. На той самой кровати лежал согнувшийся в три погибели Ирдаил. Его прерывистое дыхание показалось настолько громким, что захотелось закрыть уши.
— Вы бы его хоть к целителю сводили, прежде чем запирать…
— Зачем? — невозмутимости Шера, зашедшего вслед за мной, можно было только позавидовать. — Он получил по заслугам. Да и недолго ему осталось.
— Понятно с вами все… садисты ненормальные.
— Вот как, — удивленно вскинул брови аглар. — Скажи на милость, как он сам обошелся с тобой? Неужели лучше?
В словах Шерахта определенно присутствовала доля истины. Я до сих пор содрогалась при воспоминаниях о пережитом. Перед глазами вновь встали давящие со всех сторон стены, непроглядная тьма, тошнотворно-прекрасный запах, приносящий с собой адские муки… В душе вдруг заново разгорелись жгучая ненависть и непреодолимая жажда мести.
— Ты прав. Во всем прав.
С громким стоном Ирдаил принял сидячее положение, оперся о стену, поднял на меня затуманенный, и как ни парадоксально, оставшийся проницательным взор. Быть может тело его пребывало в ужасном состоянии, но способность здраво мыслить этот человек не потерял.
— Знаешь, я думала, что хочу многое сказать тебе. Хотела подвергнуть тем же пыткам, которые вы однажды испытали на мне. Но теперь не желаю даже руки марать об жалкое подобие человека вроде тебя. Скажи, как вы умудрились довести страну до такого упадка?
— Страну? — маг усмехнулся, перебарывая боль. — Ты о том бесполезном королевстве, которое когда-то принадлежало Валарии? Что ж, я отвечу, — речь Ирдаила казалась прерывистой, каждое слово явно давалось ему с трудом. — Мы изначально считали его только временным пристанищем. Просто голый, ничего более. И он не должен был исчерпать себя раньше, чем Они вступят в… игру. Да, Он всегда говорил о какой-то игре.
К нам с Шерахтом закралось подозрение, что маг бредит. По крайней мере, его слова казались совершенно непонятными, да и во взгляде появилось едва уловимое безумие.
— О ком ты говоришь?
По камере разнесся мерзкий булькающий смех, прерывающийся приступами кошмарного кашля.
— Если бы я сам знал, то не оказался бы здесь. Эти существа хорошо постарались обеспечить себе инкогнито. В конечном счете, мы сами стали лишь разменной монетой, необходимость в которой давно отпала.
— Понятно, взять с тебя больше нечего… даже информацию, и ту предоставить не можешь.
— Ты права. Я действительно знаю ненамного больше, чем твой герцог, — мерзко усмехнулся маг. — Покончи со мной, скользящая. Я ведь знаю, что иначе быть не может. И это место порядком поднадоело, знаешь ли. Поэтому…
— Я не стану тебя убивать. Влачи свое жалкое существование до тех пор, пока сам не издохнешь в какой-нибудь канаве.
— Так не пойдет, — Шерахт оттеснил меня в сторону. — Астарт дал вполне конкретные указания на его счет.
— Распорядиться его жизнью — мое право.
— Ты им не воспользовалась. Сейчас не время и не место для слабоволия.
— Слабоволие?! С каких это пор милосердие зовется слабоволием?!
— Оно всегда им было.
Шерахт выставил меня за дверь, не обратив ни малейшего внимания на попытки сопротивления. Прежде чем уйти, я выместила злобу на ни в чем не повинной двери, пнув ее с размаху ногой, и громко крикнула:
