Павел Кошовец - Это не наша война
- Куда идти? - недоумённо спросила. Кардинал указал взглядом верх, и Руфия поняла, что он имеет в виду. Там, на втором этаже, в торце правой части дворцового комплекса находились её покои. - Я вас не брошу, - твёрдо и решительно заявила принцесса.
Святой отец с сомнением осмотрел виноградные побеги и лепнину на пути к балкону. В принципе, было не высоко, но не для восьмидесятилетнего старика. Вот молодая девушка - иное дело.
- Я схоронюсь в саду, - начал он увещевающее, но принцесса перебила его, замотав головой и зажмурившись.
- Нет-нет-нет! Без вас никуда...
- О чём разговор? - прозвучал заинтересованный голос.
Принцесса и Его Преосвященство вздрогнули и обернулись. Серые глаза оббежали разговаривавших, совсем, кстати, не удивившись выздоровевшему - на своих ведь ногах! - старику в сутане из о-очень хорошей ткани.
- Мы... это... - информативно пролепетала принцесса, ощущая невольное облегчение.
- Понятно. Вам лучше отойти в сторонку, - обратился он, указывая на скамейку чуть далее. Тут девушка обратила внимание, куда смотрит кардинал - на меч... Что называется, обагрённый кровью... - Пока мы тут вели светскую беседу, заговорщики постепенно берут под контроль дворец, - объяснил, переводя взгляд с открывшей будто для вопроса рот Руфии на молчаливого священника с сине-белым лицом. - Хотел задать им несколько вопросов касательно своего товарища, но... - сокрушённо покачал головой, - они оказались грубиянами. Должен заметить, что на вашей земле за очень короткий период времени пришлось наблюдать - и ощущать, что самое неприятное - много злости и недовольства, - смотрел он при этом на святого отца. И взгляд не отводил. - Не кажется вам это показателем, - пошевелил якобы задумчиво пальцами, - некоего неблагополучия?
Руфию, бросившуюся было защищать родную землю, наёмник остановил резким и каким-то приказным взмахом левой, свободной руки.
- Девушки, тем не менее, очень симпатичны, да. Не совсем воспитаны - норовят вставить слово раньше взрослых. Но, - он так и не глянул на неожиданно покрасневшую Руфию - так бесцеремонно её ещё никогда не осаживали, - мы, пожалуй, спишем это на стресс дворцового переворота - как ни как, не рядовое событие, не каждый же день режут короля, - принцесса неожиданно побледнела и пошатнулась. - Или это норма для Агробара? - Молчание, а мужчина наконец-то соизволил обратить внимание на девушку. - Что случилось? Вы, - опять на "вы", - как-то болезненно отреагировали на моё предположение относительно участи Элия 4? Неужто это столь добропорядочный и чудесный человек, что такая чудесная девушка будет лить по нему слёзы?
- Вы появились не в самое удобное для королевства время, - наконец-то проскрипел кардинал.
- Понятно, - прислушался к чему-то. - Вот это я понимаю ответ - одной фразой на все мои вопросы... Вы идите, пожалуйста, присядьте. Мне так будет спокойнее. - Заметил мелькнувшее в глазах удивление: - Вы таким образом представляете меньшую мишень. Можно, конечно, попросить затеряться вас в зарослях, но уже поздно. А во-вторых, если мне не повезёт, то какой смысл оттягивать вечную жизнь? - криво ухмыльнулся.
Священник только покачал головой на завуалированное издевательство и самомнение этого - что и говорить! - неприятного субъекта. Его, Апия, Единый миловал от общения с подобными словоохотливыми юмористами - не распространено пустомельство подобного рода в Церкви. Вот другого рода - да... Поморщился и, взяв за руку не до конца понимающую нюансы происходящего Руфию, буквально потащил её к скамье, где и сел с облегчением, вытянув ноющую левую ногу.
А наёмник, по особому скрестив ноги, сел прямо на ступень и... расслабился, судя по частично видимому в профиль прикрытому глазу. А Его Преосвященству оставалось, учитывая потерю возможности магичить после жёсткого удара, только молиться. Руфия тоже замерла - она устала, и накатывающая апатия и откуда-то из глубин вынырнувший фатализм постепенно захватывали позиции в разуме. А сил сопротивляться не оставалось.
С грохотом (опять!) распахнулись створки дверей в сад. И ввалилась четвёрка солдат в лёгких кольчугах и зелёных плащах с изображением грифона. Значит, из лагеря раннее убитого солдата. У двоих в руках пики, ещё двое с обнажёнными мечами. И, судя по учащённому дыханию и жадно трепещущим ноздрям, они торопились и были разгневаны.
- Эй, умник! - воскликнул один из них, самый молодой. - Даже не пытайся нас умолять, мы в любом случае будем убивать тебя медленно! - ярился, пока они полукругом охватывали безмятежно сидящего наёмника. Видно, потерял друга. А может и не одного.
- А, это ты, - безразлично протянул мужчина, не делая попытки не то что встать, но и пошевелиться. - Я думал, ты вернёшься быстрее и папеньку приведёшь - бежал то ты, будто ветер, пятки мелькали, как наскипидаренные... Он кстати тебя не сильно ругал, за то, что ты обделался и расплакался? Или они - я вижу, у тебя их несколько, родителей этих. Ну, слава Единому, вся семейка постельная в сборе. Ничего, я тебе быстро оформлю пропуск в ад - там тебя будет пользовать демон.
Молодой взревел и, проскочив, не успевшего его задержать солдата справа, бросился на обидчика.
Руфия честно не могла понять, что это несёт наёмник. Но по реакции солдат, хоть и не было использовано ни одного ругательного "дракона", было видно, что что-то очень неприятное.
Жало пики прошло буквально в трёх пальцах от шеи. В самый последний момент наёмник изогнулся. Мгновение спустя непутёвый вояка с воем перелетел через сидящего. Следующим ударом сердца насмешник, воспользовавшись уже бесхозной пикой, встретил бросившегося на выручку товарища солдата ударом под юбку, между ног. Уклонился от второй пики, выбросив далеко вперёд руку, зацепил ногу, хоть и защищённую сапогом, но лезвие меча прошло кожу, будто сквозь масло. Резкий пружинистый подскок, не оставляющий никакого шанса ещё одному бойцу, так и не успевшему удивиться прыти противника, получающему дробящий, пробивающий голову, удар копья, срывающий шлем, который нелепо шатается, зацепленный за подзатыльник. Всё.
Двое мертвы, причём одной и той же пикой: в пах и голову (она сейчас торчит чуть ли не горизонтально). Раненый в ногу сцепил зубы и, приникнув к земле, исподлобья смотрит на врага. Оружие он не выпустил. А молодой, кроме царапины, не имеющий никаких повреждений, на заднице отползает прочь.
Наёмник наклоняется, подбирает пику, подбрасывает её в правой руке (меч он при этом перебросил в левую) несколько раз невысоко, будто прислушивается к балансу, поворачивается к раненому, делает несколько шагов и резко с разворота отправляет метательный снаряд вслед воспользовавшемуся моментом молодому. Глухой удар, вскрик и падение не оставляют вариантов трактовки произошедшего. Ещё один разворот, уклонение - это бросился на находящегося совсем рядом противника раненый. Неуловимый взмах левой рукой. Сдавленный стон, остекленевший взгляд вслед за отрубленной кистью. Добивающий укол в горло.
