Ира Аллор - Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды
— Возможно. Но даровать свободу… Выпустить и освободить — это разные вещи.
— Стоит ли обращать столь пристальное внимание на столь тонкие различия?
— Полагаешь, только мне это свойственно? Варда чувствовала, что ее знаменитое терпение на пределе, — о чем они говорят? Она словно кожей ощущала, как вязко и неотвратимо течет время, его было так мало, а впереди маячило нечто неведомо-страшное…
— А ты подумал, — продолжила она, — о том, что будет дальше? Если он не покаялся и не смирился, то опять — войны, стычки, раздоры. Этого же нельзя допускать, потому и сказано было: «Навечно!»
Манвэ покачал головой.
— Надеюсь, что все уладится. Пока никто никого не бежит сбивать с пути истинного.
— Но Эру… Ты что, не понимаешь, к чему это приведет? Что будет с нами, с тобой? Я же Видящая… И если то, что я видела, не морок…
— Что ты видела? — нахмурился Манвэ.
— Тебя. — Варда болезненно поморщилась. — И то, что с тобой было — или будет? Это ужасно! Ну что же ты, почему — вдруг?
— Вдруг? — усмехнулся Владыка. — Какое там! Теперь это, впрочем, уже не имеет значения. Просто с меня хватит — я потерял все: себя, брата, сотворенного — мне больше нечем платить.
— А я? Ты хочешь потерять еще и меня?! Манвэ покачал головой:
— Ты можешь выбрать. У тебя есть слово на Круге. Если я взбунтовался, это не значит, что ты должна пасть, разделив со мной немилость Единого. Если меня свергнут, ты можешь отречься от предателя. Я даже, наверное, не буду сопротивляться — любому приговору, который тебе придется вынести. В Валиноре будет Королева…
В следующее мгновение Владыка пошатнулся от сокрушительной пощечины. Невольно поднял руку, коснувшись лица.
Варда, в недоуменном оцепенении глядя на свою ладонь, отступила на шаг, тяжело дыша.
— Ты что?.. — прошептала она. — Ты — мне — предлагаешь — отречься? От тебя?.. А что, это мысль! — зло усмехнулась Королева. — Ты-то на меня плевать хотел… — Ее непривычно глухой голос казался надтреснутым. — Даже не соизволил посоветоваться, не счел нужным предупредить, — едко произнесла она.
— Ты спала — я действительно поначалу не счел эти события достаточным основанием, чтобы вытаскивать тебя из грез, — с глубоко спрятанной иронией произнес Манвэ, не отнимая ладони от начинающей гореть щеки.
— Грезы… Какая трогательная заботливость, милый! — прошипела Варда.
— Скажу честно: я не предполагал, что выйдет — так. Я же не из Видящих. — Манвэ криво усмехнулся. — И поверь — если ты на это еще способна, милая, — я не хотел, чтобы ты…
— Вмешалась?!
— Нет. Не хотел тебя дергать, а после — чтобы ты оказалась…
— Замешанной во все это?! — снова перебила Варда. Дважды перебить Владыку — только ей такое могло сойти с рук. — Ты что, думал, я на сто лет уснуть собралась?!
— Решения пока принимаю я. — Его голос обрел привычную жесткость. — Ты будешь ни при чем — вот и все. Отвечать перед Единым надлежит мне.
Невесело усмехнувшись, Варда приблизилась к нему, коснувшись руки, осторожно отняла ее от лица Манвэ.
— Ты ошибся, Владыка, — неожиданно мягко сказала она. — Я не могу быть ни при чем…
Манвэ опустил глаза, словно изучая мозаичный пол. На щеке тлел отпечаток ладони. Он попытался отвернуться.
— Прости, — добавила Варда, не отпуская его руки, — прости, пожалуйста! Как же это я…
— Ничего, все правильно, наверное…
— Ну неужели уже ничего нельзя изменить? Вернуть — как было?
— Я — не буду. Не могу — и не хочу. Такова моя Воля. — Он непроизвольно сощурился: оказалось, что обруч и не думал исчезать в оставленное «на подумать» время — видимо, чтобы думалось правильнее. Варда в ужасе уставилась на Манвэ. Наваждение становилось все реальнее, как затянувшийся кошмар.
— Не надо! Не говори ничего! Да что же это… Как ты… посмел?
— Посмел, — устало произнес Манвэ. — И лучше быть уничтоженным, чем еще раз стать… исполнителем, — брезгливо закончил он. — А терять мне, повторяю, нечего. Есть — кого, но разве тебя… — его голос чуть дрогнул, — я уже не потерял?
Варда, положив руки ему на плечи, заглянула в лицо. Ломкий, полупрозрачный весенний лед с темно-синими промоинами в обрамлении тусклого золота пожухших прошлогодних камышей — безупречная личина растворялась, как кристаллы соли в воде…
Та, кого называли также Королевой, не знающей боли, резко уткнувшись в плечо супруга, заплакала — тихо, давясь и захлебываясь слезами, неумело и горько.
Манвэ растерянно погладил ее по голове, осторожно обнял — Варда прижалась к нему — отчаянно, словно пытаясь не то укрыться, не то защитить, и замерла в оцепенении.
Потом резко отстранилась — глаза были уже сухие, и звездный взгляд — непроницаем.
— Можешь презирать меня, ты же не терпишь слабостей, — хрипло проговорила она. — Впрочем, больше это не повторится. А отрекаться от тебя я не собираюсь — хотя бы потому, что, кроме тебя, мне терять тоже нечего. Дальнейшие пояснения нужны?
Владыка Арды медленно опустился на колени перед супругой и взял ее руки в свои.
— Презирать? Да, я неплохо поработал над своим образом… — Он еле заметно усмехнулся и поднял на нее глаза. — Прости меня — за все, что было, и за все, что будет, — если сможешь. За то, что, наверное, не смогу уберечь — и не уберег…
Варда склонилась к нему:
— Позволь напомнить тебе одну вещь: наши судьбы сплелись еще до Песни. Даже люди, чья судьба стала общей на Арде, не разлучаются и за Гранью Мира — а нам и уйти не дано…
Манвэ, встав с колен, прижал ее к себе и улыбнулся:
— Звездочка моя бедная, значит, нам друг от друга и деться некуда?
— Выходит, некуда, — трагическим шепотом ответила Варда и осторожно поцеловала его в щеку. — Больно?
— Очень, — ухмыльнулся Владыка. — А ты поцелуй еще раз — может, пройдет.
— Попробую, вдруг да получится… — вздохнула Королева.
Глава 18
Оповестив всех о предстоящем Круге, Эонвэ оставил визит к недомайар напоследок, предположив, что там же найдет и Курумо. Выйдя из чертогов Намо, он направился в Залы и, преодолев в который раз многочисленные ступени и переходы, добрался до заветной двери. Ему, всю жизнь проведшему в пронзительном свете ильмаринских залов, было, как ни странно, очень приятно болтать в мягко-звездном сумраке с обитателями сводчатой комнаты, где гости каким-то непостижимым образом уживались друг с другом в любых сочетаниях.
Эонвэ постучал, и Эльдин открыла ему дверь. В ее взгляде на миг мелькнули тревога и некоторая настороженность, но тут же все сменилось широчайше-гостеприимной улыбкой.
— Проходи, Эонвэ, дивно, что зашел. А то мы тут сидим, волнуемся, догадки строим.
