Екатерина Оленева - Невеста для Мрака (СИ)
— Я бы предпочёл, чтобы ты сначала отдохнула.
— Я не могу отдыхать, пока не увижу сына! — взорвалась я. — Миарон, если это не попытка в очередной раз помучить меня, покажи мне его. Умоляю!
Мне было плевать, что он сейчас думает о моей слабости и глупой эмоциональности. Мне нужен был мой сын.
— Покажу я тебе твоего младенца, — сдался он. — Иначе ведь ты не уймешься.
Это даже не требовало обсуждений. Так истомленный путник в пустыне не будет рад ни золоту, ни изысканной еде, ни встрече с любимыми — ничему, коль не дать ему воды, способной утолить мучительную жажду. Для меня весь мир сузился до маленького тельца, которое жизненно необходимо было хотя бы увидеть, если не обнять, не ощутить в руках.
Я не сопротивлялась, когда железные руки Миарона канатом обвились вокруг моей талии и увлекли меня в гущу многотысячных прозрачных занавесок.
Колыбель стояла в маленькой комнате, защищенной от малейшего сквозняка. Уютная, круглая, как скорлупа ореха, младенческая кроватка будто источала свет.
— Лейриан!
Миарон удержал меня:
— Тише. Ты же его разбудишь.
— Пусти меня!!!
— Одиффэ, будь благоразумна. И ребёнок, и ты — вы оба нуждаетесь в отдыхе. У вас будет время. На самом деле он теперь весь твой, ведь я-то совсем не рвусь в няньки. Но сейчас давай пока оставим его в покое, дадим ему выспаться, а ты тем временем успокоишься и приведёшь себя в пордок.
— Миарон!..
— Если будешь хорошей девочкой, я сообщу тебе ещё одну хорошую новость.
У оборотней просто колоссальная физическая сила. Они карету одной рукой поднимут, второй в щепки разобьют. Если уж Миарон решил меня держать, я не смогу вырваться. Я сдалась, обмякнув.
— Готова? — ухмыльнулся он, приближая ко мне свои кроваво-алые губы.
Выглядело это так, будто он собирался меня поцеловать, но, Хвала Двуликим, Миарон этого не сделал. Его губы приблизились лишь к моему уху. Голос струящимся шелком потёк вниз по шее, вибрируя в позвоночнике.
Какая ирония, что у этого чудовища голос божественного посланника?
— Я сдержал данное слово, Красный Цветок. Спас обоих. Сына и отца.
Видимо чувства мои столь притупились от пережитого, что радости я не испытала. Просто огромное облегчение, будто с души свалился камень.
— Почему ты так смотришь на меня? — нахмурился Миарон. — Ты мне не веришь? Или ты не рада?
— Он… здесь?
— Думаешь, любовь на троих — это то, что нам надо?
Руки Миарона продолжали удерживать меня, я чувствовала его пальцы на своих предплечьях словно горячие кандалы. Потом он прижал меня к своей обнаженной груди, и я почувствовала сильные, ритмичные толчки его сердца.
— Как ты себе это представляешь, моя смертоносная куколка? Мы оба ублажаем тебя? Или вы оба — меня?.. Обычно я не против, но в этот раз ни один из вариантов почему-то не выглядит привлекательно. Я не собираюсь ни с кем тобой делиться. Ты моя и только моя. Так мы договаривались, помнишь?
С тех пор, как я сбежала от Чёрного Кота прошло, как мне казалось, много лет. В мифологии змея рано или поздно кусает свой хвост (чего в реальности с ней, кстати, никогда не происходит). Вот и я, как не металась, как не бесилась, как не рвалась, в итоге пришла к тому же, с чего начала — к Миарону Монтерею.
Или к Грейстону Рэйфрэ?
Всё-таки, Миарону. Это имя подходит к нему больше. Такое же мягкое, текучее, тёмное.
Какая-то часть меня навсегда осталась на выжженной поляне с умершими охотниками, там, где несколько самых страшных минут в моей жизни я верила, что Лейриан и Эллоиссент умерли. Но жизнь продолжается, и я теперь как змея, сбросившая старую кожу, чтобы возродиться в новой чешуе. Миарон выполнил свою часть сделки, очередь за мной. Обманывать его ожидания опасно. Да и вообще обманывать не в моих правилах.
Я представила себе, что будет, если завтра Дик*Кар*Стал всё-таки загонит Миарона в угол, если заставит меня снова стать его королевой — что тогда? Соглашусь ли я? Конечно. Положа руку на сердце, если Дик*Кар*Стал не разлучит меня с сыном, я смогу быть вполне счастливой рядом с ним.
А вот смогу ли я быть счастливой и спокойной рядом с Миароном? Вопрос на миллион.
Жизнь с Дик*Кар*Сталом будет размеренной, жизнь рядом с Миароном — полной страстей и взрывов. Пожалуй, если бы это зависело от меня, я бы выбрала моего короля, а не моего зверя. Но пусть решает судьба. Как бы не легли карты, игра продолжится.
Если завтра они оба — и Миарон, и Сиобрян, — вдруг исчезнут из моей жизни, я, наверное, не испытаю ничего, кроме облегчения. Смогу жить больше не подстраиваясь, не боясь, не прогибаясь.
Наверное, поэтому из всех троих мужчин в моей жизни я всегда тянулась к Эллоиссенту. Он был легкомысленным, таким и сяким, но он никогда не довлел надо мной. Мы были с ним на равных. Эллоиссент не сражался со мной, как Миарон, не пытался использовать, как Сиобрян, Он принимал меня такой, как я есть. В отношениях с Миароном, равно, как в отношениях с Сиобряном, я занимала подчиненную позицию, шла по намеченному ими для меня пути. Они оба лишали меня в жизни главного — свободного выбора.
***
Стоило мне только заснуть, как это началось — Лейриан заплакал.
Первое, что пришло в голову: он голоден. Второе — мокрые пелёнки, которые следовало поменять.
Наверное, молодых женщин как-то готовят к приближающемуся материнству, чему-то учат, но я-то ещё вчера была королевой! Мне полагалась свита из нянек, мамок, докторов. Я совершенно точно не предполагала, что кормить и пеленать ребёнка придётся самой. Я оказалась к этому не готова.
В первый момент ещё была слабая надежда на материнский инстинкт, но он молчал, как рыба об лёд, зато вовсю процвела паника. Молоко в груди то ли перегорело от стресса, то ли вообще не приходило, но кормить сына мне было нечем.
А он громко орал, надрывно и требовательно, взывая к моей материнской совести, которая в данной ситуации была совершенно бесполезна.
Поняв, что самой проблемы не решить, я пошла путём наименьшего сопротивления — бросилась будить Миарона.
— Какого!.. — со смаком выругался он, спросонья сверкая непроизвольно выпущенными когтями. — Ты в курсе, который час?
— Лейриан хочет есть!
Он уставился на меня, как на умалишённую:
— Так покорми его.
Я почувствовала, как от смущения вспыхнули щеки.
— Нечем.
Подчёркнуто тяжело вздохнув, Миарон снизошёл до того, что поднялся со своего ложа и набросил на плечи чёрный шелковый халат, на ходу прихватывая его поясом.
Я семенила рядом, ловко увёртываясь от разлетающихся занавесок.
Мы вошли в комнату с большими квадратными тумбами. Миарон произвёл какие-то манипуляции и на тонком металлическом стержне вспыхнуло синее пламя.
