Андрэ Нортон - Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира
Хотя стены были старые и холодные, в помещении не было затхлого запаха. Симон с трудом поднялся на ноги. В тусклом свете перемещающихся светильников, он разглядел все четыре стены: ни в одной из них не было никаких отверстий. Как же ушел молодой Тор?
Он все еще ломал себе голову над этим, как вдруг позади него послышался тихий звук. Симон так резко обернулся, что чуть не потерял равновесия. В ногах его постели стояла какая-то фигура, более хрупкая, с немного менее нарушенными пропорциями, чем у мальчика, но без сомнения — той же расы.
На ней было длинное платье, переливающееся огоньками, и эти блестки не были вышиты или приколоты — они были как бы частью самой ткани. Пушистое облачко, не похожее на волосы, такое же облачко Симон раньше заметил на голове у мальчика, окружало его, или ее, голову легким пухом, достигавшим до плеч — у мальчика же оно плотно прилегало к голове. Только на висках пух был перехвачен серебряными пряжками.
В руках у нее был поднос, она поставила его на край постели и только тогда подняла глаза на Симона.
— Ешь! — это был приказ, не приглашение.
Симон сел, придвинув к себе поднос, но смотрел больше на женщину, нежели на еду. В тусклом обманчивом свете, ему все же показалось, что она немолода. И дело было не в признаках возраста — их вовсе не было, а в том неуловимом, что исходило от нее: зрелость, мудрость и… властность!.. Кто бы она не была, это была женщина высокого положения.
Симон взял обеими руками кубок и поднес его к губам: сосуд был, как показалось Симону, из дерева, но шелковистая и тщательно отделанная поверхность и красивая полировка, делали его произведением искусства.
В кубке была вода, в которую было что-то подмешано: не эль и не вино, а какой-то настой из трав. На вкус питье слегка отдавало горечью, но после первого глотка Симон нашел его восхитительным и освежающим. Такой же вкус имела и еда: разложенные на деревянном подносе твердые кубики, по виду напоминающие сыр — сначала чуть горьковатые, потом восхитительные и аппетитные. Пока Симон ел, женщина стояла перед ним, не спуская с него глаз. Но вся ее поза выражала такую отчужденность, словно она исполняла свой долг, принося пищу кому-то, кого она находит для себя совершенно неприемлемым. Симон поежился от этого ощущения.
Он покончил с едой и сразу же почувствовал, что к нему вернулись силы. Он поднялся на ноги и отвесил своей наблюдательнице такой же церемонный поклон, которым приветствовал обычно охранительниц.
— Благодарю тебя, леди.
Она не стала забирать поднос, но сделала шаг вперед, и теперь Симон мог видеть ее более ясно, в свете ползающих огней, которые, как Симон теперь убедился, ползали по потолку, собираясь группами.
— Ты из Эсткарпа? — это было почти утверждением и вопросом одновременно, словно женщина, взглянув на него, усомнилась в своей догадке.
— Я служу охранительницам. Но я не принадлежу к древней расе.
— Из Эсткарпа… Скажи мне, воин волшебниц, кто командует армией в Эсткарпе — ты?
— Корис из Горма — маршал и сенешаль Эсткарпа. А я — хранитель границ юга.
— Корис из Горма. А это что за человек — Корис из Горма?
— Великий войн, добрый друг, человек, который всегда держит клятву, и тот, кто несчастен от рождения.
Откуда взялись у Симона все эти слова? Он никогда не говорил так, но тем не менее, эта речь в точности соответствовала тому, что он думал о Корисе.
— А как же стал владетель Горма служить волшебницам?
— Потому что он никогда не был настоящим повелителем Горма. Когда его отец умер, мачеха призвала Колдеров, чтобы они помогли ей установить власть ее собственного сына. И Корис, спасаясь от Колдеров, прибыл в Эсткарп. Ему не нужен Горм, потому что Горм, по милости Колдеров, погиб, а он сам все равно никогда не был там счастлив.
— Не был счастлив… Почему же? Ведь его отец был добрым и хорошим человеком.
— Но те, кто наследовал ему, никогда не давали возможности Корису забыть, что он… чужой.
Симон запнулся, не зная, как лучше выразить свою мысль. Ведь мать Кориса была родом из Края Торов, и эта женщина вполне могла оказаться ее родственницей.
— Да…, — больше она ничего не сказала и спросила совсем другим тоном. — Эта девушка, которая пришла сюда с тобой — кем она тебе приходится?
— Она — мой друг… Мы вместе сражались на поле битвы. И она помолвлена с Корисом, который сейчас разыскивает ее…
Если можно извлечь хоть какую-то пользу из отношений между ними, Лойз и сенешалем, Симон должен предоставить Лойз такую возможность.
— Да… говорят, что она — герцогиня в Карстене. А ведь между волшебницами и Карстеном идет война…
Похоже было, что в болота Торов, несмотря на их изолированность от внешнего мира, проникают все новости извне.
— Это долгая история…
— Времени хватит, — сказала она кратко, — и я готова выслушать эту историю.
В ее тоне был приказ. Симон начал свой рассказ, опуская детали, но подробно рассказав о той вынужденной свадьбе, к которой принудили Лойз в Верлейне, и обо всем том, что случилось дальше. Когда Симон дошел до того места в своем рассказе, как они с Корисом очутились в заброшенной гробнице Вольта, как Корис храбро вынул топор из рук мумии, женщина резко велела ему остановиться и стала расспрашивать обо всех мельчайших подробностях этого события.
— Топор Вольта… Значит, он носит сейчас топор Вольта! — сказала она наконец-то. — И об этом следует думать.
Симон едва не задохнулся от изумления — женщина вдруг исчезла, словно испарилась, словно ее вовсе и не было здесь. Симон ошарашенно шагнул вперед, но ее не было!
Неужели это была галлюцинация? Но ведь раньше и мальчик-тор исчез с его глаз точно таким же способом.
Симон вернулся к кровати: поднос с кувшином и тарелками по-прежнему стоял там. К тому же, и голод его и жажда, прошли бесследно — и это не было галлюцинацией. Его захватили в плен и заточили в темницу. Но в тоже время его накормили, и пока что ему ничто не угрожает. Его самострел исчез, но так и должно быть. Чего хотят эти обитатели болот? Они с Лойз случайно попали на их землю. Симон знал, что Торы не терпят вторжения на свои земли, но неужели они настолько фанатичны, что и такое вынужденное появление считают вторжением? Для всех ли в равной мере закрыты их границы? Ведь Алдис вызывала на помощь Колдеров, и, значит, они уже должны где-то быть здесь в Стране Торов и крадутся, словно тот отвратительный гад, который полз к их флайеру.
Колдеры! Для волшебниц, колдер никогда не бывает тайной, они ощущают его по странной пустоте, доступной пониманию только их чувствам. Раньше и сам Симон умел распознавать колдеров — не по пустоте, а по ощущению угрозы, опасности. Может быть, и теперь это ему удастся?
