Марина Дяченко - Медный король
Старый нагор резко поднялся. Развияр увидел, что у него нет руки – левой, по локоть.
– Ты будешь долго умирать за это святотатство. Ты поплатишься не только языком!
– Ты поплатишься большим, вождь. Своим народом и своей землей.
– Убейте его! – рявкнул старик.
Зашелестела сталь. Развияра схватили за волосы и запрокинули голову, он увидел звезды – и силуэт зверуина, страшно похожего на Лукса. И захотел жить, как не хотел никогда.
– Стой! – прохрипел старик.
Острие меча касалось шеи.
– Слишком легко? – предположили из темноты. – Он не заслужил легкой смерти, ведь он…
– Замолчи!
Старик подошел ближе. Заглянул Развияру в запрокинутое лицо:
– Он достоин того… Чтобы принести его в жертву Озеру. Это все, что мы можем… Его кровь. Надежды мало. Но мы должны попробовать.
* * *«Наибольшая честь, которую нагоры могут оказать врагу, – принести его кровь в жертву озеру Плодородия. Считается, что такие жертвы способны отвести несчастье. Плот с телом жертвы выводят на воду и оставляют там, пока вся кровь не выльется из его перерезанных вен и не пополнит воды озера.
Жертвоприношение свершается на глазах у народа. Но если в жертву озеру приносится бесплодная женщина – это происходит посреди ночи, в тайне, и никто, кроме повитух, не смеет глядеть на это».
* * *Вода в озере Плодородия оказалась молочно-белой. Подобного зрелища Развияр не видел никогда; черные и красные камни поднимались у берега из воды и песка, похожие на творения безумного скульптора. Фигуры сплетались, не то горюя, не то танцуя, не то предаваясь любви – и невозможно было понять, ветер ли выточил их, или это дело человеческих рук.
Мягкая белизна воды сливалась с острым светом усыпанного бликами песка. Каждый клан владел своей частью берега, озеро не принадлежало никому. По мере того, как расступалась темнота, Развияра все сильнее охватывала паника: ему казалось, что берега пусты.
Никто не говорил ни слова.
Плот-алтарь помнил, вероятно, многих жертв, но на черном полированном дереве не видно было старой крови. Развияра подвесили к перекладине, пропустив веревку под руками – он едва касался черного бруса пальцами босых ног. Полоснули острым ножом по запястьям; он не почувствовал боли, зато сразу почувствовал кровь. Плот покатился по круглым плашкам, соскользнул в воду, качнулся и поплыл, медленно поворачиваясь. И тогда, наконец-то обратившись лицом к берегу, Развияр их увидел.
Пришли не многие. Четвероногие и всадники, и даже несколько женщины в высоких головных уборах – черных, с мелкой сеткой, прикрывающей лицо, – явились, чтобы принести в жертву врага и попросить богов о милости. Развияр мимоходом подумал, что боги зверуинов ничтожны в сравнении с Медным королем, кто бы тот ни был. Этим богам приносят в жертву врагов и бесплодных женщин, желая получить удачу на охоте или на поле боя. Всего лишь удачу – маленькое чудо.
Он заставил себя молчать весь день и всю ночь накануне жертвоприношения. Если бы ему отрезали язык, вся затея обернулась бы кровавым балаганом – как и предполагал сотник Бран. Теперь его кровь текла, омывая руки и плечи, оставляя дорожки на животе и голых ногах, а черный жертвенный плот величественно плыл по белой глади. Зверуины молча глядели – каждый из них молился, не разжимая губ.
– Вы просили об этом много раз…
Его глотка пересохла. Вместо слов вырвался сип. Несколько сот зверуинов, четвероногих и всадников, смотрели на него. По мере того, как становилось светлее, все ярче делался прибрежный песок и все прозрачнее вода. Струи тумана, похожие на девушек в белых одеждах, поднимались над водой и медленно, меланхолически танцевали.
– Вы просили много раз, – звучно, с расстановкой повторил Развияр. – Теперь ваши молитвы близки, как никогда, к ушам ваших богов!
Поднялись опущенные лица. Загорелись глаза на берегу. Развияр почувствовал, как кровь из ран потекла сильнее. Он ощутил себя пьяным и легким, как туман над озером, и заговорил в полный голос, печатая каждое слово:
– Нагоры, вы обречены. Посмотрите на свою землю: здесь будут императорские войска и радужные грамоты на столбах. А после вашей смерти здесь будут жить не дети ваши и не внуки, а другие люди и существа, служить другим богам, поклоняться Императору. Они осквернят озеро Плодородия!
Его голос далеко разносился по воде, но его время истекало гораздо быстрее, чем он рассчитывал. Прошла эйфория, подступала слабость. Скоро потемнеет перед глазами; голый и окровавленный, он висел на плоту недалеко от берега, и толпа врагов слушала его – вернее, не желала слушать.
Послышался ропот. Прозвучали проклятия. Жрецы поняли свою ошибку: жертве следовало вырезать язык, на плоту-алтаре надо умирать молча. Чтобы соблюсти приличия, оставалось одно: заглушить слова умирающего гулом возмущенных голосов.
– Боги, посмотрите на нас…
– Смилуйся, Воф…
– Святотатство…
– Что он говорит?!
– Слушайте меня! – теперь он кричал. – Вы смирились, но есть путь спасения! Есть путь, само Озеро обращается к вам моими устами! Есть путь спасения, есть путь, у вас родятся дети и внуки, а Император уйдет с ваших земель. Есть путь! Я его знаю!
Он искал глазами их глаза. Взять власть над толпой крестьян, сидя в седле, до смешного легко. Можно, стоя на высоком камне, взять власть над толпой бывших рабов. Можно уговорить горожан или стражников. Но как заставить себя слушать, если ты, голый и окровавленный, висишь на плавучем алтаре, а на берегу ревет толпа врагов – нелюдей, жестоких и обреченных?
– Посмотрите на мою кровь! Вы льете ее в Озеро, но эта жертва не спасет вас!
Он повысил голос и с ужасом почувствовал, что теряет силы.
– Не я разорял ваши селения и не я убивал ваших детей. Не я проклял вас. Я убил старого властелина, вашего палача! Я убил его, а не имперский маг! Выслушайте меня – я знаю путь спасения и расскажу вам!
В ропоте толпы его слышали только те, кто стоял у самой кромки воды.
– Он лжет!
– Заткните ему рот!
– Что он говорит?
Они подались вперед, задние напирали на передних, но никто не осмеливался коснуться воды священного озера.
– Вас не спасет моя смерть! Я смогу спасти вас – живой!
– Заткните ему…
– Пусть говорит!
Вдруг сделалось тихо. Развияр не понял, его ли слова заставили толпу замолчать, или кто-то из старейшин подал знак, или, может быть, он оглох.
– Император силен, но не всесилен, – заговорил он в этой новой тишине. – Представьте, к вам пришел бы новый властелин каменного замка. Представьте, он предложил бы вам военный союз. Вместе – против Императора. За вековой уклад, – Развияр почти шептал, и если бы не тишина, воцарившаяся на берегу, его никто не услышал бы. – Что бы вы ответили? Отказались бы и умерли в позоре? Или согласились – и вышли на битву?
