Владимир Корн - Берег Скардара
«Быть может, стоит попробовать спуститься? — пришла в голову мысль. — Люди в пещере побывали, один даже остался в ней навсегда. Вполне возможно, что они там спрятали сундучок. А в сундучке…»
Что может быть спрятано в сундуке на необитаемом острове, в глубине пещеры? Нет, не полезу, да и что мне это даст, хранись в нем хоть что. Особенно теперь, в моем положении, во всех смыслах сразу. И вообще, я всегда чувствовал себя уютней на крыше дома, чем в погребе.
Утром я покинул приютившую меня пещеру. Погода наладилась, светило яркое солнце, с моря дул легкий бодрящий ветерок. Иди не хочу.
Спустившись на пляж, я зашагал в прежнем направлении и почти сразу же наткнулся на щель в каменной стене берега, поднимающейся ввысь на несколько десятков метров.
Осмотрев щель, я решил, что от отвесной стены отвалилась ее часть, открыв вход в еще одну пещеру. Так, а ведь вполне возможно, что это та самая пещера, в которой я заночевал, только теперь у нее два входа. Недаром из отверстия в полу дул сквознячок.
Когда я пролез в узкую щель, так оно и оказалось. Но самое главное, там действительно был сундучок.
Он стоял, полузасыпанный песком, и одним своим видом наводил на мысль о спрятанных здесь пиратских сокровищах. И выламывая крышку с помощью кинжала и булыжника, я готов был увидеть в нем все что угодно, кроме того, что увидел.
Сундучок был полон пергаментных свитков, весьма пострадавших от времени и воды. Видимо, теперь волны во время сильных штормов беспрепятственно проникали в пещеру.
И что же в этих свитках такого, что их понадобилось спрятать черт знает где, да еще и в пещере? Но выяснить мне не удалось. Стоило взять любой из них в руки, как он тут же расползался от самой легкой попытки его развернуть.
А я уж было обрадовался, что судьба послала мне небольшую награду за то, что немало поиздевалась надо мной в последнее время. Я уже собрался оставить сундучок в покое, когда на самом дне рука наткнулась на что-то твердое и на ощупь весьма неприятное. Вынув предмет на свет, я увидел остатки кожаного кисета, превратившегося во что-то желеобразное. Но в нем явно что-то имелось.
Камень. Камень величиной с голубиное яйцо. Не ограненный, не отшлифованный и имевший форму почти идеального шара.
Когда я пытался оттереть его от остатков прилипшей к нему сгнившей кожи, у самого входа в пещеру пронзительно вскрикнула чайка. И ее крик оказался настолько неожиданным для меня, что я отшатнулся все телом, угодив плечом в нависший надо мной острый камень. Рассечение получилось глубоким, хлынула кровь. Вот черт, из схватки с акулой вышел без единой царапины, а тут на пустом месте…
Выбравшись из пещеры, я вошел в море и первым делом отмыл находку. Камень оказался черен как сам ад, и только в глубине его, если посмотреть на солнце, переливались огненные сполохи.
«Ты хотел моей крови? Так возьми же ее!» — И я провел камнем по крови, бежавшей по плечу. Если меня кто-нибудь когда-нибудь спросит, зачем я это сделал, я не смогу объяснить. Но в тот момент мне остро хотелось сделать именно это — обагрить его своей кровью.
Для того чтобы перевязать рану на плече, мне пришлось лишиться части одной из штанин. Затем, для симметрии, пришлось отрезать и вторую.
Таким я и отправился в дальнейший путь, в укороченных до колен штанах и с перевязанным плечом, с кинжалом, висевшим на шее на веревочке, свитой из того же материала, и с камнем, увязанным в узелок из него же, спрятанный под одежду.
Плечо саднило, но я был доволен, камень того стоил. И у меня появилась блестящая мысль, как оправдаться перед Янианной, пусть и не до конца.
Существует одно пророчество, Яна сама мне о нем однажды рассказывала, и этот черный камень удивительно удачно в него вписывался.
Я брел по берегу, а остров все не заканчивался и не заканчивался. Затем мне в голову пришла мысль, что он удивительно похож на тот, где мы захватили в лихом абордаже изнердийский коутнер. Стоит мне дойти до во-о-он того высокого мыса, как я обнаружу за ним лагуну, посреди которой он и будет стоять. За далеко уходящим в море мысом действительно оказался залив, и посреди него стоял на якоре двухмачтовый парусник. Но залив был намного больше, а корабль не относился к Изнерду никаким боком.
Жаль, окажись он изнердийским, я захватил бы его в одиночку и привел в Скардар. Думаю, что многие бы этому и не удивились. Удивились бы другому — почему корабль такой маленький? Так я развлекал себя, наблюдая за парусником, спрятавшись среди огромных валунов.
«Несомненно, это ловцы жемчуга», — решил я.
На водной глади залива виднелось несколько лодок. Держа в руках камень, в воду прыгали ныряльщики с прикрепленными к поясу корзинами, чтобы через короткий промежуток времени вновь оказаться на борту.
Я нервно повел плечами, представив, как ныряльщик, не обращая внимания ни на что вокруг, набирает раковины в корзину, а к нему сквозь зеленоватую толщу воды скользит смутная тень…
Все, пора себя обнаруживать.
Флаг, шевелившийся на легком ветру на мачте корабля, оказался мне незнаком. Но он не мог принадлежать ни Изнерду, ни Табриско.
Да и стоит ли мне обнаруживать то, что я имею отношение к Скардару? Я — из Империи, и этого должно быть достаточно. Сложно будет объяснить, как я оказался на этом острове. Жертва кораблекрушения? Но почему один и где остальные? Бросился за борт, что и было на самом деле? И чем это мотивировать?
Спокойно, Артуа, спокойно. Как только прижмет, так сразу что-нибудь придумаешь. Меня должно беспокоить только одно: возьмут ли меня на борт корабля пассажиром?
Глава 42
ГЛАС НАРОДА
За то время, что я отсутствовал, в Скардаре произошли две большие перемены.
Первая касалась людей. Почему-то все они, увидев меня, делали огромные глаза. Прямо блюдца какие-то, а не глаза. А вот второе изменение затрагивало меня лично.
Когда корабль ловцов жемчуга подходил к Абидосу, я издали увидел все три корабля, стоящие на внешнем рейде, «Принцессу Яну», «Леди Диану» и «Мелиссу». И на сердце отлегло: они здесь, они вернулись, а не продолжили свое плавание к берегам Империи со скорбной вестью о моей пропаже.
Договориться с капитаном и хозяином, чей корабль имел вполне подходящее для его бизнеса название — «Морская жемчужина», мне удалось на удивление легко. Вероятно, это случилось потому, что промысел у него был крайне неудачным, причем уже во второй раз подряд. Дома его ждали крайне нерадостные перспективы: долги, которые он успел накопить, и, как следствие, продажа корабля. Дейс Мирд, хозяин «Морской жемчужины», был уже немолод, далеко за пятьдесят. Лицо изрезано многочисленными морщинами, дубленная всеми морскими ветрами кожа.
