Сергей Степаненко - Сила Разрушителя
Лекса с видом затравленного кролика закивал головой.
— Вот и хорошо… Так, теперь нам то ли возвращаться, то ли обходной путь искать… Не хочу с этой дрянью связываться!
— Душа Хаоса — не дрянь, — возразил мне вдруг Ромка, — она плачет, но ты не слышишь…
Я подозрительно воззрился на него:
— Это что, шутка?
— Нет! Ты просто глух и не способен понять музыку ее слез!
Я приобнял сына за плечи и сообщил по секрету:
— Я не глух, я опытен. Возможно, ее слезы — лишь хитрая ловушка, рассчитанная на излишне чувствительные натуры.
— И жесток… — голосом блаженного добавил он.
— Хватит паясничать! — рявкнул я, внутренне холодея от страха.
— Душа Хаоса должна быть свободна! — заявил Ромка и влепил мне апперкот в челюсть.
Я отлетел к стене, тут же поднялся, не обращая внимания на обжигающую боль и искры из глаз — не слабо, однако!
— Ты что творишь, идиот?! — заорал я.
Ромка снова бросился на меня, но теперь я был к этому готов и принял его по всем правилам; возможно, чуть сильнее, чем следовало, приложив ему рукоятью Гелисворта по шее, после чего аккуратно уложил обмякшее тело на землю.
Тем временем Лекса, пользуясь всеобщей занятостью, снова двинулся к проклятому кристаллу. Он ушел уже довольно далеко, но я в три скачка догнал его и вырубил тем же способом, что и Ромку.
Оттащив второго балбеса назад, я уложил их рядом, сел у противоположной стены и призадумался.
Итак, оба моих спутника попали под действие чар, распространяемых Душой Хаоса. Меня их участь почему-то миновала. Позже можно будет поломать голову над поисками подходящих объяснений, но сейчас я мог только порадоваться своему иммунитету. И радовался бы, если б не был так обеспокоен состоянием мальчишек. Я не мог определить, какого рода воздействию они подверглись, не знал, как долго все продлится. Возможно, и я очень на это надеялся, чары развеются, стоит только выйти за пределы его непосредственного влияния.
А вдруг нет?! Вдруг… «Нет, и думать не смей! — прикрикнул я на себя. Все будет хорошо».
Но для начала нужно убраться как можно дальше от опасной находки, и я снова занялся исследованием подземного лабиринта. Насколько я помнил, коридор, в котором мы находились, был связан несколькими ответвлениями с двумя другими, показавшимися мне подходящими, и я надеялся, что это окажется недалеко. Тащить на себе два бессознательных тела — приятного мало, а колдовать вблизи Души Хаоса я бы не рискнул.
Я проследил ход всего-то на десяток метров, когда засек красную точку живой массы весьма внушительных размеров, быстро прущей прямо на нас…
Успел лишь вскочить на ноги и подхватить меч, перекрыв, насколько возможно, проход и прикрывая своих товарищей.
Тварь, представшая передо мной в радужном свете Гелисворта, выглядела жутковато. Не самая страшная из тех, что мне доводилось встречать, но все же… Оскаленная пасть, утыканная дециметровыми клыками, пышущие паром ноздри, горящие огнем глаза, обтянутый черной блестящей кожей череп и туловище — гибрид гиены с крокодилом, размерами со среднего пони.
— Опусти меч, человек! — прокаркало чудище. — Я не по твою душу!
— Правда? Тогда чего приперся?
— Я — Сторожевой Пес при Душе Хаоса!
— И часто к вам посетители захаживают? — задал я умный вопрос.
— Мне хватает, — лаконично ответил тот.
Я не нашелся, что на это сказать, и сменил тему:
— Ты так и не объяснил, зачем пришел, Пес.
— Сожрать мясо тех, чьи души поражены Хаосом! — объявил зверь и выразительно дернул мордой в сторону Ромки и Лексы.
Я направил острие клинка ему в морду и спокойно возразил:
— Ты ошибся. Их души чисты!
— Ну нет! — хохотнул зверь. — Душа Хаоса оставляет след, и я его чую! Ты чист и можешь быть свободен. Но они — мои!
— Тогда попробуй сначала обойти меня!
Сторожевой Пес презрительно покосился на Гелисворт:
— Только сыну Мастера под силу остановить меня, а ты всего лишь человек!
— Присмотрись внимательнее, — посоветовал я и освободил Силу.
Пес качнул башкой и, неожиданно сев на задние лапы, заглянул мне в глаза.
— Повелитель! — испуганно выдохнул он и склонил голову: — Повинуюсь тебе…
— То-то же. А теперь веди нас к долине Потерянных душ!
…И снова ночь. Соника над головой — крупная, желтая, переливающаяся кольцами, красовалась заметно пополневшей фигурой в три четверти своего истинного размера.
Сторожевой Пес долго смотрел в небеса, которые не видел уже много-много веков, и в его желтых глазах притаилась тоска.
— Звезды пророчат нам большие перемены, — сказал он наконец. — Я знаю, всегда знаю… Желаю тебе удачи, Повелитель, и следи за спутниками. Кто знает, когда Душа Хаоса позовет их к себе…
— Спасибо, я запомню.
Зверь развернулся и потрусил назад к пещере.
Я проводил его взглядом и, вздохнув, взялся выставлять защиту вокруг все еще не пришедших в себя Ромки и Лексы. Нет, ударил я их не настолько сильно, просто поверх того наложил еще и сонные чары, чтобы не очнулись не вовремя.
Итак: защита, костер, пятнадцать минут передышки.
После встречи с Душой Хаоса ни о каком отдыхе речи уже не шло, мы с Псом продвигались на предельной скорости, которую позволяла развить наша отнюдь не легкая ноша.
Я выбрал место почти у границы круга и лег, подложив под голову рюкзак. Из этой позиции я отлично видел своих спутников, оставаясь при этом в относительной тени. Элементарная предосторожность.
«Противно, да? — хмыкнул дядя. — Принимать меры предосторожности против собственного сына!»
«Ой, да заткнись ты! И так тошно!..»
«Если заткнусь, тебе полегчает?» — ехидно осведомился он.
«Нет, — честно признал я. — Вообще-то и сам хотел посоветоваться с тобой: что делать?»
«Артур, я ведь не спец в вопросах магии. Тем более когда в дело вмешиваются столь древние силы, как Душа Хаоса».
«Что еще ты о ней знаешь?» — поинтересовался я.
«Не так чтобы очень много. Но эта штука куда страшнее Полнолуния Каиноса, поскольку заключает в себе силы куда более древние, чем сама Паутина».
«Откуда тебе это известно?»
«От Флавии, матери Вальтера. Насколько я знаю, Хайверги никогда не пытались искать Душу Хаоса, считая ее самой страшной из ловушек Мастера».
«Не понимаю…»
«Я сам не понимаю. Ну покопайся в памяти отца. Думаю, он знал, в чем там дело».
«Если б все было так просто… — вздохнул я, — но память отца — это то, что у меня и есть, и нет. Я не могу рыться в ней по собственной прихоти. И вообще, иногда мне кажется, что отец наградил меня лишь небольшой частью своих воспоминаний. Той, которая наиболее отвечала его планам сотворить из меня Разрушителя».
