Карина Демина - Ненаследный князь
— Жениться, — повторил Аполлон решительно. — И женюсь! Брунечка добрая, она мне собаку купит…
Он поднялся, отвесил Евдокии земной поклон, мазнув ладонью по примятой траве, и шагнул в кусты, которые печально затрещали. Аполлон исчез, оставив на скамеечке расшитый платок и бусину…
Мазена Радомил держалась с равнодушной отстраненностью человека, который точно знает, что пришелся не ко двору, однако же отступать не намерен. Более того, ему совершенно все равно, что о нем подумают люди иные.
— Поздравляю с чудесным излечением. — Первой к Мазене подошла Ядзита и опустилась на скамеечку, которые по случаю пикника были украшены веточками остролиста.
— Никакого чуда, — ответила Мазена.
— Да неужели? — Панночка Белопольска всплеснула руками. — Вы же были так больны! Так больны! Вот у нас в городе, ежели человек так сильно болеет, то его целители в жизни не отпустят из лечебницы! Небось когда в прошлом годе с мэровой дочкой красная сыпка приключилась на всю ее морду, а морда у нее здоровая, почти как у дядечкиной породистой свиноматки… Вы не подумайте, что я наговариваю, потому как дядечка свою свиноматку ну очень любит… и мэр, значит, тоже… не свиноматку, конечно, а дочку…
Губы Ядзиты дрогнули. Мазена лишь брови приподняла, но смолчала.
— Так вот, и побило ее на прыщи, мелкие такие, красненькие… ну как при сыпке-то бывает. Мне ничего, я ж переболевшая, а она, значит, нет… так ее лекари в лечебнице… и-зо-ли-ро-ва-ли. — Сложное слово панночка Белопольска произнесла по слогам и, не сбившись, победно выдохнула. — На цельную седмицу! А потом еще две запретили из дому выходить, чтоб, значится, заразу не разносила… хотя я вам скажу, что она и без красной сыпки такая зараза…
Ядзита тихо засмеялась:
— Тиана, вы… очень непосредственный человек.
— Так ведь у нас в Подкозельске все такие…
— Страшный город…
— Почему? Не страшный вовсе. Очень даже красивый…
— Мы верим. — Мазена провела пальцами по щекам. — Мне повезло. Проклятие… не зацепилось.
Себастьян с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Не зацепилось? Да по тому, что он видел, это треклятое проклятие не просто зацепилось, но корни в Мазену пустило.
— Удивительное везение, — Ядзита накрыла ладонью полупрозрачную руку Мазены, — мы так рады, что ты снова с нами…
Говорила она почти искренне, и Мазена слегка наклонила голову.
— …и, стало быть, Заслава с Элюшкой тоже вернутся? — поинтересовалась панночка Белопольска.
— Заслава? Элюшка? — Мазена нахмурилась, верно, вспоминая, кто это такие.
— Целительницы, — подсказала Тиана, — которые вам помогать кинулись… Заслава была чудо до чего хорошенькой! И такой доброй! Никто-то не дернулся даже, а она… и потом еще Элюшка, да… мы с ними-то вовсе незнакомые были, а жаль премного.
— К сожалению, они были добры, — Мазена провела ладонью по подолу платья, будто пересчитывая жемчужинки, на него нашитые, — но не слишком умелы. И неосторожны. Проклятие перешло на них.
— Какой ужас. — Ядзита произнесла это так, что стало очевидно: ничего ужасного в случившемся она не усматривает.
— Мой отец, конечно, позаботится о несчастной Заславе… у нее большая семья… и Радомилы умеют быть благодарными.
…и благодарность, надо полагать, проявят, открыв счет в банке.
Себастьян помнил досье. Четверо сестер, среди которых Заслава старшая. Род старый, но не древний, и обедневший в последние годы. Из приданого — наследная красота, слабый целительский дар, который наследовался по женской линии, и небольшое поместье, одно на четверых… Конкурс шансом для одной… и деньги Радомилов помогут семье, вот только… Заславе путь отныне или в приживалки, или в Ирженин монастырь.
— А с Элией и вовсе просто… мой кузен на ней женится.
…и снова договор. Элия — купеческая дочь, богатая невеста, которая получила жениха из самих Радомилов. Шляхетная кровь, едва ли не королевская… и верно, есть с чего гордиться.
До чего все ладно выходит.
Складно.
И злость, Себастьяном испытываемая, иррациональна.
— Панночки скучают? — Этот вкрадчивый голос нарушил течение мыслей.
— Ах, что вы, ваше высочество, — ответила Ядзита, вскакивая. Она присела в реверансе, пожалуй, чересчур уж низком, но наглядно демонстрирующем обильные прелести панночки, обрамленные кружевом. — Разве можем мы соскучиться здесь?
Мазена от низких реверансов воздержалась, но его высочество наградила долгим внимательным, если не сказать — изучающим, взглядом. Тот же благосклонно кивнул:
— Не помешаю?
— Что вы, как можно! — в один голос ответили Ядзита с Мазеной, а Тиана лишь кивнула, досадуя, что появлением своим наследный принц спугнул некую, несомненно важную, мысль…
…что-то о Мазене Радомил…
…о проклятии…
…о возвращении…
— И позволено мне будет узнать, что прекрасные панночки думают о сем мероприятии?
…что закрыть бы его, а лучше и вовсе упразднить, поскольку смысла в конкурсе Себастьян не усматривал.
…на позавчерашнем дефиле натер ноги модными туфлями и едва прилюдно не сверзся с каблуков, каковые были излишне тонки и неустойчивы. Устоять-то устоял, но на подол наступил, каковой от этакого обращения взял да порвался.
…а вчера мало что не опозорился в музыкальном салоне, где красавицы демонстрировали королевским гостям свое умение… Лизанька и та сыграла веселей… и не объяснишь же, что Себастьян в своей жизни клавикорды видал, конечно, но издали, с безопасного, так сказать, расстояния.
Но у панночки Белопольской имелось свое мнение. И неудачи ее не пугали.
— Чудесно! — воскликнула она и руками всплеснула, а острый локоток чувствительно задел венценосный бок, кстати, весьма себе костлявый. — Я и думать не могла, что здесь будет так чудесно!
— Премного рад, что вам нравится.
Его высочество наградили Тиану дружелюбнейшей улыбкой, и Себастьян мысленно пожелал себе провалиться: вот для полного счастья не хватало ему лишь высочайшего интереса. Ядзита ревниво поглядывает… ей на лавочке места не осталось, а Мазена свое уступать не намерена.
— Вот у нас в городе тоже конкурсы проводят! — поспешила поделиться Тиана. — Каждый год! Прежде-то мне дядечка не позволял участвовать…
— Почему?
— Потому что приличные девицы перед мужиками хвостами не крутят…
— Какое верное наблюдение. — Его высочество взяли панночку Белопольску за руку. — Ваш дядя, полагаю, человек старой закалки, строгих правил…
— А то… он так и сказал: Тиана, вздумаешь дурить, зашибу… вы не подумайте, дядечка у меня добрый, только вспыльчивый больно. Бывало разорется, а то и швырнет чем, особливо ежели с перепою. Потом ничего, отойдет, извинения попросит… но я ж не про него, я про конкурс… так вот, каждый год проводят, и мэр самолично красавиц выбирает. Правда, получается, что в прошлом годе, и в позапрошлом, и в позапозапрошлом…
