Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – лорд-протектор
– Не сейчас, милый…
– Я люблю тебя, Лоралея!
– И я тебя, милый… Ой, отпусти…
– Как мне хочется затащить тебя снова в постель!
Она сказала с ласковым упреком:
– Милый, у тебя столько дел! Ты не должен забывать о своем предначертании.
Он вздохнул, но из рук не выпустил, любовался ее нежными щеками, куда жарко прихлынула кровь.
– Предначертании?
– Или предназначении, – ответила она. – Теперь ведь ты поднимаешь знамя свободы против тирании?
Граф высокомерно улыбнулся.
– Все суета сует и всяческая суета с этой независимостью лордов… Я не знаю, как они отличают: независимы или нет! Как жили раньше, так и живут. И отцы их жили так же, ничего не изменилось. А если что-то молодой Ричард и сумеет изменить, в чем я сомневаюсь очень и очень сильно…
– Почему?
– Молод, – изрек он благодушно. – Неопытен. Слишком… витает в облаках. Такие долго не живут.
– Погибнет?
– Или задушат в постели, – обронил он равнодушно. – Ему даже опереться не на кого! Да он сам это видит. Потому и приглашает с отчаяния то инквизиторов с Севера, то странствующих рыцарей… Говорят, даже магов собирает под свое крыло, хотя там что-то непонятное…
– Что?
Он сказал задумчиво:
– Вот у меня маги – это маги. Всю жизнь собирают Силу. И если понадобится, сегодня или завтра ее применят. Словом, когда велю. У них какой-то новый вид магии, от которой вообще нет спасения, также не существует никаких защитных амулетов. Ричарду не взять нашу крепость! Он этого еще не знает… а прозрение будет страшным. Несчастный пытается как-то свести магов и священников, а они всегда взаимоуничтожали друг друга… Я, собственно, не собирался поднимать никакое знамя борьбы против тирании Ричарда. На самом деле какой из него тиран? Мальчишка-идеалист.
Я стиснул челюсти, но смолчал. Граф Ришар еще не знает, как и никто еще не знает, что самым худшим правлением бывает только то, где у власти оказываются высокодуховные и высоконравственные люди. Никто не станет отрицать, что французскую революцию совершили наиболее чистые и честные люди, заботящиеся о благе народа. Сейчас все меньше народа отрицает, а потом, когда страсти улягутся, вообще никто не будет отрицать, что революцию в России совершили честные и нравственные люди, а коммунизм самозабвенно строили для счастья всего человечества.
Что получилось, знаем. Так что самое лучшее правительство – из жулья, циников и пессимистов. Такое правительство обычно терпимо и гуманно, зная, что все люди – сволочи, а главное – не ставит перед обществом грандиозных до невыполнимости задач.
Вообще-то я оптимист, но слыхал о дедушке Фрейде с его научной теорией, что люди – свиньи и только свиньи и ничего, кроме свинства, в них вообще нет. Если бы о Фрейде знали Марат и Робеспьер, их кровавой и бессмысленной революции не свершилось, а с нею – никаких термидоров. Слыхали бы о нем Ленин и Сталин, коммунизм даже не пытались бы строить, просто пограбили бы богатых и на том отвели свинские души, и сейчас бы рубль, а не доллар, являлся мировой валютой.
Так что мне надо, помня про отдельные светлые личности, а также благородное рыцарство, ставку делать все же на простую серую массу с ее приматом желудка, гениталий и наплевательства на все высокое.
Внезапно обдало холодком, я ощутил, что снова сворачиваю на тропку, которую то и дело услужливо подсовывает под ноги Сатана.
– Я помог графу Арлингу своими конями, – проговорил граф Ришар, любезно придерживая леди Лоралею двумя пальцами под локоток. Она сошли по ступенькам к рукотворному пруду, где плавает лебедь в окружении серых уток. – Ну, а потом…
– Что?
– Помог по старой дружбе, – продолжал он, – когда Арлинг с жаром рассказал, что обезумел от любви к вам и вознамерился украсть во что бы то ни стало! Боже, какие безумные планы он строил, какие дикие схемы рисовал!
– Но ему удалось…
Граф Ришар сказал торопливо:
– Это я, моя заслуга! Только благодаря моим коням удалось так быстро уйти и запутать следы…
– Бобик нашел…
– Кто такой Бобик?
– Адский Пес, – сказала она и вздрогнула. – Странно, тогда я его совсем не боялась.
– Это черное страшилище с багровыми глазами и жуткой пастью? Да, это чудовище пришло из ада.
Она сказала задумчиво:
– Возможно, его послал сам дьявол… Потому что этот Адский Пес очень хорошо умеет прикидываться ласковой овечкой. И все перестают его пугаться очень скоро. Но вы продолжайте, граф! Вы помогли своему другу…
Граф Ришар воскликнул с горячностью:
– Но этот дурак не сумел сохранить такое сокровище! Я имею в виду вас, леди Лоралея. А я, когда увидел, из-за чего все это вспыхнуло, как сухой стог сена в жаркий день, сам понял, что граф Арлинг не зря рисковал головой. Из-за вас, леди Лоралея, и не такие войны могут вспыхнуть. И каждый из сражающихся скажет: да, этот ценнейший приз того стоит!
Она сказала с отчаянием:
– Но это меня и удручает!
– Почему? – удивился он.
– Граф, как вы не понимаете…
– Что?
– Я женщина, граф. А настоящая женщина всегда милосердна.
Он сказал с удивлением:
– Другим женщинам нравится, когда из-за них бьются на турнирах, вызывают на дуэли, сражаются на поединках, устраивают заговоры.
– Мне это не нравится, – сказала она твердо. – Я хотела бы, чтобы из-за меня капли крови не пролилось. Но почему-то так не получается.
– И не получится, – заверил он бодро. – Пока мир принадлежит одним мужчинам, войны будут бушевать всюду! Из-за вас, женщин.
Она вскинула брови.
– Хотите сказать, что если бы миром правили женщины, войн бы не было?
Он коротко и хитро хохотнул.
– Ну, не стали бы вы воевать из-за мужчин?.. И был бы покой во всех королевствах… Но, к счастью, вы есть, и потому войска сэра Ричарда окружили замок так плотно, что начинаю уважать этого мальчишку.
– Что делать будете? – спросила она.
Он загадочно улыбнулся.
– У меня есть что противопоставить даже королевским войскам. Пусть их приведет хоть сам Барбаросса.
– Ого!
Он сказал нежно:
– Не волнуйтесь, дорогая! Граф Ришар в состоянии защитить свою любимую женщину от кого угодно. Недаром я столько лет копил все магические находки. У меня работает семеро могучих магов! Они в состоянии в одиночку опрокинуть мощь хоть королевского войска Барбароссы, хоть всю военную мощь Гиллеберда!
Она поцеловала его нежно, глаза ее сияют, я молча взвыл и сжал кулаки. В глазах от ярости потемнело, а когда вернулась способность видеть, граф уже удалялся в направлении дозорной башни, а Лоралея смотрела ему вслед счастливыми глазами.
Потом лицо ее медленно приняло озабоченное выражение. Я смотрел, как она вышла во двор, там сразу оживилось, задвигалось быстрее, даже кони чаще замахали хвостами.
